Заметив некоторую неуверенность у неё на лице, а потом и мастерски разыгранное смущение, Загралов поспешил подыграть:
– Ах! Какой я невнимательный! Забыл закрыться изнутри!
– А здесь нет внутренней защёлки, – хищно улыбнулась красавица, усаживаясь на край ванны
– Ха-ха! С моими талантами я и на голом пляже соображу, как закрыться и чем! – что подобной защёлки не было в квартире Ильи Степановича Резвуна, он упоминать не стал, а пошёл дальше напропалую с оказанием помощи девушке, с которой пока даже поцеловаться ни разу не удосужился: – А чего ты сидишь и мёрзнешь? Ныряй сюда ко мне! Скажу по секрету: водичка тёплая и бархатная!.. Красота!.. Слов нет, одни завывания! У-у-у!
Ольга томно рассмеялась:
– Неужели? А я почему-то решила, что ты в ледяной воде купаться станешь. Ты ведь такой бесшабашный.
– Мм? Я? Это тебе показалось. Я ничем не выделяющийся из толпы неудачник, никогда не занимавшийся спортом и даже ни разу не испытавший что такое обливание холодной водой, а уж тем более окунание в прорубь.
– Ты это к чему рассказываешь? – она смотрела на него с явным непониманием и с некоей настороженностью. – Меня это начинает напрягать. Та первый мужчина, который во время общения со мной умудрился ни разу не похвастаться. Мало того, теперь ты ещё и пытаешься нивелировать сложившееся о тебе мнение.
Ивану к тому времени уже надоело вести беспредметные разговоры, и самым обыденным голосом предложил:
– Ладно, заходи ко мне, пока у меня ещё есть желание потереть тебе спинку.
– Только одно желание? – самоуверенно улыбнулась Ольга, вставая и отпуская обвивавшее её полотенце. – Неужели ты настолько ограничен в фантазиях?
Было на что посмотреть, чем полюбоваться и даже надолго замереть на вздохе. Лично созерцать такое дивное и манящее тело, Загралову в своей жизни ещё ни разу не доводилось. Хотя долгое время он восхищался своей женой и считал, что лучшей женщины ему никогда не понадобится. До женитьбы он имел всего лишь две любовницы, да ещё с одной как-то согрешил совершенно в несуразной обстановке два года назад, и всего один только раз. В то же время нельзя было бы утверждать, что он совершенно не разбирался в женских телах как таковых, или не умел их правильно оценить. Благо почитывал трактаты на эти темы, проглядывал довольно часто и интенсивно различные журналы, порнофильмы. Да и предавшая его супруга в последние годы иначе, чем без эротического фильма на экране к исполнению своих интимных обязанностей не приступала.
Так что при взгляде на тело молодой и жутко красивой актрисы, захотелось заорать "Не может быть! Неужели мне так повезло?! И …не повезло!.."
Мало того, может и совсем не к месту, но вспомнился древний советский фильм, который очень любили его родители. Там герои утверждали: "Нет ни одного мужчины, который ушёл бы от такой женщины! Даже если он примерный семьянин!" Ну или что-то в этом роде.
*прим. Редакции: Здесь герой произведения ошибается. В кинофильме "Брильянтовая рука" утверждалось: "Нет ни одного женатого мужчины, который не мечтал бы хоть на час стать холостяком!"
Поэтому Иван, с вполне непритворно расширившимися глазами и отвисшей челюстью, только и смог, что вытянуть руки навстречу красавице. Вожделение атаковало его сознание, заслоняя рассудительность странной, красной пеленой. Не хватало воздуха, пересохло во рту; сердце, от первых касаний пальцев к бархатной, упругой коже, заколотилось как бешенное. Ну и, конечно же, при первых объятиях и поцелуях сразу же стала заметна не только некая безграмотность в действиях мужчины, но и его некоторая, так сказать, половая несостоятельность.
Как ни надеялся Иван Фёдорович на этот момент, как он не взбадривал свои уснувшие инстинкты воспроизведения себе подобных, минут через пять он окончательно понял, что инстинкты не уснули, они умерли. Навсегда умерли и безвозвратно.
Заметила это его состояние, даже не опуская руки в воду и девушка. Прекратив поцелуи, она с минуту смотрела мужчине в глаза, находя в них только смирение, равнодушие и покорность судьбе. А может, рассмотрела и ещё нечто, потому что вдруг погладила по щеке и проворковала:
– Переволновался? – Загралов ничего не придумал лучше, чем поцеловать гладящие его пальчики и попросить:
– Прости, если можешь… Но я тебя предупреждал…, – ему уже было всё равно, сейчас его отправят на улицу, или минуть через пять спросят: "Не пора ли тебе домой?" – Переживания и жизненные неурядицы меня сломили окончательно.
– Странно… Уж насколько мы творческие, взбалмошные, тонкие натуры, и то настолько сильно нервные стрессы на нас не действуют.
Иван, продолжая поглаживать доставшееся ему роскошное тело, попытался пошутить:
– Эх, вот станешь после следующего перерождения мужчиной, да ещё и таким наивным, глупым, доверчивым как я, вот тогда посмотрю, что ты запоешь.
– Та веришь в подобные бредни?
– Но надо же тебя как-то запугать, чтобы ты прониклась!? Вот я и стараюсь…
Ольга тихо засмеялась:
– Раз ты шутишь, значит ещё не совсем потерянный для человечества. Только вот зачем мне "проникаться"? Вроде жалости или крайнего сочувствия ты пока не вызываешь…
– Пока? Это до той поры, когда я с мокрыми волосами окажусь на улице и буду стоять у дороги, в безуспешных попытках поймать такси? Ведь не справившихся любовников творческие, тонкие натуры выгоняют сразу же за дверь?
– И часто тебя выгоняли?
– Ещё ни разу…
– Ну вот и сегодня тебе повезло. И не смотри на меня так удивлённо. Для этого есть очень много причин…
Загралов неожиданно развеселился:
– Я сейчас умру от смеха, если ты заявишь, что решила закрутить роман с "будущим кинопродюсером".
– О! А про эту причину я совсем забыла! – хихикнула и Ольга. – Но тут и других хватает, например, ты мне обещал потереть спинку. Мало того, как я буду выглядеть в глазах родителей, если они увидят тебя на улице? Да и охранник им утром доложит, во сколько ты удалился.
– Подумаешь! Скажешь, что выгнала мерзавца. Дескать, приставать начал и полез целоваться.
Теперь она уже рассмеялась во весь голос, затем в порыве умиления чмокнула его в губы, и прижалась к нему ещё плотней всем телом:
– Ты такой смешной… И в самом деле наивный. Поэтому в двух словах тебе скажу одну тайну: эта квартира у меня пять лет и ещё ни одного мужчину я сюда не приводила. Я не ханжа, да и родители меня воспитали в полной свободе нравов, но сама себе дала зарок: здесь побывает только тот, кто мне сильно понравится. Родители об этом знали. Поэтому и вели себя, увидев тебя, словно маленькие дети…
