Прошло целых пять минут, прежде чем началось изменение, перестройка. Оно длилось всего микросекунду: огромные невидимые руки сграбастали Рола и, жестко скрутив его, словно выжимая влагу из постиранного белья, тут же отпустили. Полуоглохшие уши смутно восприняли испуганный возглас Лизы. Зрение восстановилось почти сразу, и он увидел, что индикатор первой шкалы показывает ноль. Прозвучал более мягкий звон колокола, и Рол предположил, что это окончание предупредительного периода. Подстроив экран, он увидел вокруг незнакомый рисунок звезд.
Несколько суток спустя, когда снова зазвучал сигнал предупреждения, они успели пристегнуться вовремя. Второй прыжок во времени был похож на первый, но Рол и Лиза перенесли его легче, потому что были к нему готовы.
При третьем прыжке, через день после второго, они не стали пристегиваться. Они ждали, держась за поручни, и когда наступило выворачивание, ногти Лизы впились в ладонь Рола. Он увидел, как конвульсии исказили ее лицо, а когда прыжок завершился, они улыбнулись друг другу.
Часом позже сигнал прозвучал более пронзительно, и они решили занять свои места. Ощущение выкручивания и выворачивания следовали одно за другим и, когда Рол. наконец, обрел способность взглянуть на шкалы, все индикаторы показывали ноль. Ослабевшей рукой Рол настроил экран.
— Это… это уже кончилось? — спросила Лиза.
— Полагаю, да.
— Что ты видишь? Говори скорей!
— Обожди немного. Я должен повернуть корабль. Вот теперь я вижу солнце. Оно — ослепительно белое.
— Это — их солнце, Рол?
— Я видел их солнце с Земли. Оно было желтое.
— Ищи планету.
Рол развернул корабль. На экране призрачно сияла отраженным светом крошечная отдаленная планета.
— Вижу планету! — воскликнул Рол.
— Полетели туда, Рол. Скорей. Как можно скорей.
Рол осторожно запел, двинув корабль вперед; после долгих дней невесомости снова возник вес. Рол ощутил плавное движение большого поршня в цилиндре, которое частично компенсировало воздействие ускорения на тела Рола и Лизы. Он запел снова и планета стала расти. Он следил за увеличением размера планеты и у него перехватило дыхание.
Он понял, в чем дело. Долгое время он не произносил ни слова. А когда он позвал Лизу, голос его звучал, как у дряхлого старика.
— Что там, Рол?
— У планеты девять лун, Лиза. А у Земли Луна — одна.
В наступившей тишине он услышал приглушенные всхлипывания Лизы. Тем временем они неуклонно приближались к планете.
— Рол, мы все еще направляемся к ней? — Да.
— Ты помнишь свое обещание? —Помню.
— Закрой глаза, Рол. Не трогай управление. Все произойет быстро, Рол, — голос ее звучал удивительно безжизненно, словно она уже умерла и за нее говорил призрак.
Он закрыл глаза. Вот и все. Конец борьбы и восстания. Так не лучше ли было принять… подчиниться вере в теплом мире Наблюдателей. Рол подумал о Земле. Может, он неверно прочитал металлические страницы справочника? И неправильно выбрал индекс. Ведь так легко выбрать неправильный индекс из множества миллионов чисел.
Бад Лэйн и Шэрэн Инли так и не смогут убедить Землю в существовании Наблюдателей. Точно так же, как он не смог убедить Наблюдателей в том, что Земля так же реальна, как их мир.
Он открыл глаза. Планета была устрашающе близко. Корабль отвесно пикировал на землю. Рол снова закрыл глаза.
Может быть, когда-нибудь Земля построит такой корабль, как этот. Сначала они посетят планеты собственной системы…
Когда возникла эта мысль, Рол широко открыл глаза… В тот же миг он грубо крутанул рычаг с копией корабля и запел гласный звук. Прежде чем страшное ускорение, словно молотом, повергло его в бессознательность, в его глазах отпечаталось слабое изображение планеты, медленно уплывающей с экрана.
Во сне Бад Лэйн снова был в зоне строительства и следил, как «Битти-1» поднимается по дуге, ведущей корабль к смерти. Но в этом сне двигатели работали с перерывами. Их работа сопровождалась тряской, заставляющей корабль двигаться рывками по ее самоубийственной траектории. Сон пропал, а звуки сотрясения превратились в настойчивый стук в дверь. Бад потер заспанные слипающиеся глаза и, болезненно морщась, выпрямился, поднявшись из неудобного положения в кресле, где он заснул после того, как Шэрэн легла спать.
— Входите, входите! — раздраженно отозвался он. Затем потянулся и посмотрел на часы. Было десять часов утра. За окнами было пасмурно, порывистый ветер хлестал по стеклам струями дождя. Некоторое время Бад не мог сообразить, почему он в таком угнетен ном состоянии. Потом он вспомнил выступление Холмастера накануне вечером.
Совершенно разбитый, он открыл нараспашку дверь в номер.
— Почему бы вам просто не вломиться? — огрызнулся Бад.
Перед дверью, как столб, стоял, дымя сигарой, человек с выпяченной вперед квадратной челюстью. За ним стояли два полицейских в форме.
— Еще минута и мы бы это сделали, дружок, — ответил мужчина и враскорячку двинулся прямо на Бада, заставив его отступить в сторону. За ним последовали полицейские.
— Может быть, нам всем поможет, если вы скажете, чего хотите? — сказал Бад.
Человек с квадратной челюстью сдвинул шляпу на затылок.
— Доктор Лэйн, — это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.
— Просто здорово с вашей стороны прийти так рано в понедельник и сообщить мне это, — произнес Бад.
— Я должен был бы невзлюбить тебя, дружок, — коренастый мужчина повернулся и кивнул одному из полицейских. Тот небрежно подошел к Баду и тяжело наступил ему на ногу.
— Надо же. Извините меня, — процедил он, освободив ногу Бада, и всем весом наступил на другую.
Бад автоматически двинул его кулаком; излив все напряжение, головную боль и досаду, скопившиеся в нем за целый месяц.
Полицейский частично блокировал удар, но кулак Бада скользнул по предплечью и с хрустом, доставившим Лэйну невыразимое удовольствие, врезался в тяжелую челюсть. Оба полицейских тут же квалифицированно и ловко захватили руки Бада. Человек с квадратной челюстью покатал сигару между пальцев.
— Руководство этого отеля, доктор Лэйн, донесло мне, что вы совершаете странные поступки. Я — Хемстрэйт, офицер медицинской службы. Явился сюда расследовать донос и нахожу его оправданным. Вы напали на патрульного Куина безо всякого повода.
— Так чего же вы хотите?
— Я ничего не хочу. Я передам вас в государственную клинику на шестьдесят дней для обследования и лечения. Таким чудакам, как ты, нечего болтаться на свободе.
— Чьи приказы вы выполняете, Хемстрэйт?
К щекам Хемстрэйта прилила кровь.
