этой приставучей водоросли.
Работа у зеленых мне нравилась: под конец дня я всегда чувствовала, как мышцы дубеют, а тело окутывает усталость. К тому же, здесь есть Карпуша: работа всегда идет веселее, если есть кто-то, кого не так просто уделать.
Когда я представляла себе свободу, видела что-то похожее. Удобно спать, вкусно есть, вдоволь пить и работать так, чтобы чувствовать под вечер усталость, - вот что значит жить. В страже у меня было кое-что из этого, но дни тянулись в тени страхов перед людьми вроде Серого. На Огузке же мою жизнь освещало только жаркое и слепящее солнце. Его лучи делали меня сильнее и счастливее.
Да, я была счастлива, хотя люди вокруг умирали, как мухи. Дельфин и остальные ходили, мрачнее смерти, говорили, что остров стал похож на могилу. Только вот все эти люди умирали своей смертью. Они могли пить побольше настойки или просто поголодать, отказавшись от морской пищи, но они не делали этого. Так что смерть - это был их выбор. Когда за людей выбирают день их смерти - вот, что страшно. Сколько раз я видела это в глазах тех, кто на арене проигрывал два раза подряд, а на третий решающий бой его ставили против меня? Лишь немногие из таких могли сражаться в полную силу, большинство тупели от ужаса и послушно позволяли убить себя. Я не собиралась умирать, спасая слабаков, не проигрывала даже детям, потому что хотела жить. Мне было жалко их, иногда я даже плакала по ночам от несправедливости, но ни разу не позволила себе проиграть. Эти же люди на Огузке жрут водоросли и не пьют настойку, надеясь непонятно на что... На арене они бы просто стояли столбом, вот насколько дорога им их жизнь. Эти глупцы не заслуживают, чтобы люди вроде Дельфина тратили на них все свои силы. Но мнение убийцы здесь никому ненужно. Более того, чтобы обезопасить этих рыбоголовых, совет готов заключить союз с черными! Союз! Дать им то, что поможет им укрепить силы!
Меня бросает в дрожь от ярости, когда я думаю об этом!
- Тише, девочка! - крикнул мне Карпуша. - Ты убьешь кого-нибудь граблями, если будешь так размахиваться!
- О, я бы с радостью убила кого-нибудь! Например, Солнце, чтобы не морочил людям головы! - с досады я вонзила древко граблей в землю аж на пол-ладони. - Поверить не могу, что они теперь лижутся с черными!
- Ты и сама с ними лизалась, - усмехнулся Карпуша. - Почему это им нельзя, а тебе можно?
- Я спасала жизнь Дельфина и свою жизнь! А что делают они!? Бросают в пучину все, чего добивались все эти годы! Мы наконец-то освободились, а они помогают черным, даже не требуя с них признания нашей свободы!
- Не у всех людей есть то, что есть у тебя, Яшма, - Карпуша нахмурился. - Даже желтые умирают от миналии. Это надо прекратить, пока все население Огузка не вымерло.
- Все оно не вымрет, зато оставшиеся будут сильнее!
- И что толку будет от пары сотен мутантов против тысячи черных с противогазами? Они перебьют нас, как рыбу в садке, а потом восстановят колонии.
- Так ты тоже голосовал за союз!?
- Да! - рявкнул он. - Потому что это правильно! Потому что я один из предводителей, и я должен заботиться о людях! Тебе этого не понять, у тебя даже детей нет! Ты не знаешь, что такое отвечать за чью-то жизнь.
- У меня не будет детей, пока я не буду уверена, что они родятся свободными! А вы... Вы продаете нашу свободу за мешок грибов, вот, что вы делаете!
- Попридержи язык!
- А то что!? - выкрикнула я. - Я права, и ты это знаешь! Ты голосуешь не потому, что считаешь это правильным, ты просто вылизываешь жопу Солнцу! Чем он тебя купил!? Может, он дает тебе трахать его жриц!?
Лицо Карпуши побелело от ярости, он так сжал челюсть, что вены выступили на висках.
- Закрой свою вонючую пасть, пока я сам этого не сделал! - прогудел он, стискивая свои грабли.
- Мы оба знаем, что я завалю тебя прежде, чем ты взмахнешь этой палкой! Но я не стану с тобой драться. Я продолжу работать, потому что это будет правильно. Однако, жриц я все же поспрашиваю на досуге.
Я рывком вытащила грабли и, крутанув их в воздухе, одним движением размазал новую кучу в идеальный ровный слой. Карпуша ушел на другой конец территории.
Я работала еще много часов, в этот день я выгребла больше, чем когда-либо. Злость всегда делала меня сильнее. Однако, недоедание дало о себе знать. К вечеру голод уже сводил меня с ума, и я чувствовала, что быстро слабею.
Я встала, опершись на древко грабель, чтобы перевести дух, и закрыла глаза.
Про себя я уже решила, что на сегодня хватит. Пора идти домой, к желтым, и хорошенько поесть. Черные, должно быть, уже уплыли.
И тут в затылок мне прилетело что-то тяжелое... Боль сожрала зрение и слух, я зашаталась. Я еще могла стоять на ногах, но на меня навалились люди, накинули сеть, стали связывать. Я отбивалась, но их было не меньше шести, и это не были доходяги с Огузка. Я закричала. Слух не подчинялся, но по тому, какой яркий пламень вспыхнул внутри черепа от моего крика, я поняла, что меня должны были слышать в обеих стаях.
Но никто не пришел. Я даже возни не слышала. Меня связали, и только когда убедились, что я не мог двигаться, начали пинать ногами и бить палками. Я не могла даже согнуться, чтобы спрятать лицо и живот.
Ублюдки...
И только тут появился Карпуша. Его громовой бас звучал неистово, но слов я различить не могла.
Меня вздернули вверх, заставляя встать на ноги. Зрение и слух постепенно возвращались ко мне.
Я увидела, что вместе с Карпушей перед черными стоит Дельфин.
Белокожий, весь в синей краске, рядом со стражниками он выглядел грязным и тощим оборванцем.
- Она не просто убийца, она предательница и клятвопреступница! Ее будут судить на Остове! - прогудел один из черных. Его голос я тут же узнала: это был Гора.
Голова гудела, под ребрами все сжалось в тугой узел...
Он сказал про суд.
Гора парень честный, конечно. Он не станет убивать меня здесь. Он сделает все правильно. Чтобы сейчас ни случилось, у меня
