Строй рассыпался, и люди бросились назад. Но прежде чем они достигли жалкого убежища, каким являлся маяк погибли еще двое, сраженные сталью Зверолюдей. Только одному южанину удалось добраться живым до вершины холма, к людям.
И они, со стрелами наготове, стояли, ругаясь, что не могут стрелять в непоказывающегося открыто врага.
Лура выскочила из укрытия внизу. Она приблизилась к Форсу с широко раскрытыми голубыми глазами. Добившись внимания к себе Форса, она стала специально покачивать головой из стороны в сторону. «Так, значит, мы окружены! Возможно, уже слишком поздно начинать играть ту роль, которую отвел мне Ярл в своем плане?» — подумал Форс. Но даже когда погасла эта надежда, он знал, что у него нет никакого другого выхода: сейчас настал как раз тот момент, когда он должен уходить — и Зверолюди наверняка пойдут за ним и придут туда, куда он захочет! Он должен открыто дезертировать из отряда Арскейна… даже если, возможно, это будет стоить ему жизни!
— Мы окружены. — Бесстрастным тоном передал он сообщение Луры.
Арскейн кивнул.
— Я так и подумал, когда она появилась здесь. Что ж, теперь мы сами вынуждены играть в «кошки-мышки», будем выжидать. — Он повернулся к окружавшим его товарищам. — Всем лечь! Ползком к тем кустам! Сейчас мы все видны им как на ладони!
Но не успел он отдать эти приказы, как стоявший рядом с ним человек хрипло вскрикнул и схватился за руку, в которую попал дротик. Все как один бросились искать какое только могли найти укрытие. Арскейн тащил за собой раненого соплеменника. Но маяк был плохим укрытием.
Хуже всего было то, что они не могли видеть своего врага. Если бы они были в состоянии нанести ответный удар, то не было бы такого нервного напряжения. Опытные и закаленные воины отлично понимали, что не стоит зря тратить стрелы, пуская их по пустым лесным прогалинам, где ничто не двигалось. В этом сражении самым важным окажется терпение.
Форс послал Луру еще на одну разведку. Он должен узнать, нет ли прохода в линии окружения Зверолюдей. Если есть, то он попробует пройти там, а затем двинется на север. Если он прорвется, Зверолюди, наверное, подождут и посмотрят, не направится ли он к речному лагерю, а уж потом последуют за ним. Поэтому он должен показать им, что сбился с пути… а затем азарт погони должен увлечь их за ним.
В это утро они потеряли еще двоих. Арскейн, перебегая от одного спрятавшегося человека к другому, обнаружил убитого, пришпиленного дротиком к земле, и еще одного, раненного в ногу, когда тот перевязывал рану. Вернувшись к Форсу, он был совершенно спокоен.
— В поддень лагерь отправит людей нам на смену. Если мы зажжем на холме сигнал предупреждения, то они приготовятся перенести лагерь и могут попасть прямо в засаду. Но Карсону кажется, что он помнит что-то из древних переговоров при помощи дыма, и он добровольно вызвался попробовать. Все дело в том, что сигнальщики подставятся под удар. — Южанин хмуро посмотрел на притихший лес. — Нас сейчас всего пятеро, и двое при этом ранены. Если мы погибнем, а племя спасется… какое значение будет иметь наша смерть?
Форс боролся с желанием вызваться добровольцем. Он болезненно отнесся к легкому колебанию, с которым на него посмотрел Арскейн, когда он ничего не ответил. Затем южанин повернулся и пополз к центру маяка. Форс шевельнулся. Возможно, он бы и пополз вслед за своим другом, если бы не уловил что-то, заставившее его прижаться к земле в напряжении и приготовиться. Внизу на мгновение показалась голова Луры. Она нашла щель в цепи врага, на поиски которой он ее и послал. И тогда он тоже начал пробираться ползком вокруг холма к той точке, ниже которой он заметил голову Луры.
Стремительным броском вниз он пересечет открытое пространство целым и невредимым. Если он правильно выберет время, его бег отвлечет выстрелы, которые должны быть направлены на воинов у маяка. Он облизнул пересохшие губы. Лук и колчан нужно оставить, ему придется полагаться только на меч и охотничий нож.
Да, он не ошибся. Коричневые уши Луры снова четким контуром показались на фоне заросшего зеленым мхом камня. Она ждала его. Форс подобрал под себя ноги и, словно стрела, пущенная из лука, стремглав выскочил из укрытия и петляя бросился вниз по склону. Сзади он услышал одиночный крик удивления, а затем он уже был в лесу, и рядом с ним — Лура.
Тут он сосредоточился полностью на самой ближайшей задаче. Он пронесся сквозь стену небольших деревьев почти не делая никаких попыток замаскировать свой след. Когда он услышал предупреждение Луры, что за ними уже началась погоня, сердце его забилось быстрее. Сумеет ли он перехитрить врага — теперь это зависело от его ног, его искусства охотника и его чувства направления. Он должен стать лакомым кусочком, вот-вот готовым попасть в лапы преследователей и тем не менее все время ускользающим от врагов, уводя тех на территории степняков так, чтобы спровоцировать Кантрула на боевые действия. Обрисованный Ярлом этот план казался столь же простым, сколь и смертельно опасным… но сработает ли он?
Всю оставшуюся часть дня он лишь на короткие периоды устраивал себе отдых, но только после сигналов Луры, что их все еще преследуют. Однажды он сам решил удостовериться в этом и взобрался на утес, возвышавшийся за рекой, которую он пересек. Он задержался в небольшой расщелине на верху утеса достаточно долго, чтобы заметить три серых силуэта, выходящих из леса в полумиле от ручья, и первая из этих фигур шла на четвереньках, все время нюхая землю.
Три… Сколько же их всего? Но люди на маяке, должно быть, уже предупредили лагерь. Он не должен думать сейчас ни о чем, кроме своей задачи. Если глаза и уши раньше не подводили его, то теперь они должны послужить ему еще лучше. Как бегун, обретший второе дыхание, ему, наверное, следует проявить побольше хитрости. Зверолюди могли поверить, что он бежал от маяка, охваченным дикой паникой, но теперь это не мешает ему проявлять больше осторожности. Он попробовал несколько трюков, призванных замести следы, и подождал реакции Луры. Она оказалась благоприятной, погоня все еще продолжалась.
За несколько часов до наступления вечера он повернул на запад. Форс хотел пересечь линию, которая должна была вести к бобровому озеру и таким образом к лагерю Кантрула… если только пожар не заставил степняков покинуть то место. Он ел на бегу, засовывая в рот ягоды и горсти зрелых зерен пшеницы-самосевки, растущей неровными участками на когда-то засеянных древних полях. В старом саду он обнаружил твердые, полусозревшие персики, и он съел их достаточно, чтобы можно было продолжать бег. А жажду он утолил водой из ручья.
