— Что известно о нем?
— Пока немного. Но Рябинину удалось напасть на след этого молодчика. Кстати, помог ему в этом отец Зорина, главный врач одного из кисловодских санаториев. Я приказал Рябинину установить самое строгое наблюдение за «Виктором» с тем, чтобы выйти на его шефа. Не исключено, что им окажется сам неуловимый «четвертый».
— А-а, эта лиса Джон Снайдерс? Пора, давно пора бы прибрать его к рукам.
— Да больно уж хитер и ловок.
— А может, мы слишком близоруки?
— Я учту ваше замечание, товарищ генерал.
— Да уж придется. Ну, а Колесников? Почему он в Кисловодске?
— Все очень просто. В Кисловодске, оказывается, живут жена и сын Колесникова. К ним он и приехал. Но самое важное — Колесников и младший Зорин уже сегодня вылетели в Москву, по-видимому, в институт ядерной физики, где работает Зорин. Рябинин проследил за ними вплоть до посадки в самолет и просит встретить их. Вот: рейс — 3215, прибытие в Москву — десять двадцать четыре. Я уже сделал соответствующее распоряжение.
— Хорошо, но почему Колесников и Зорин?
— Да понимаете, жена Колесникова работает в санатории Зорина-старшего, ну и, по-видимому, физик Зорин и Колесников быстро нашли общий язык.
— Ну, что же, теперь как будто… Вдруг в дверь кабинета постучались:
— Разрешите, товарищ генерал? Срочное донесение, — дежурный офицер связи быстро подошел к столу и положил перед генералом запечатанный конверт.
— Да, теперь как будто все становится на свои места, — закончил Звягин, не спеша вскрывая конверт. — Вы можете идти, капитан, — кивнул он офицеру.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
Звягин пробежал глазами донесение и вдруг с силой ударил ладонью по столу:
— Шляпы! Ротозеи! Чекисты называется!!
— Кого вы так, товарищ генерал?
— Кого? Да этого вашего Рябинина и всех там, в Кисловодске!
— А что случилось?
— Что случилось! Вот послушайте: «Рейсовый самолет Аэрофлота № 427611, рейс 3215, Минеральные Воды — Москва, со ста двадцатью пассажирами на борту, в результате вооруженного нападения трех террористов на экипаж изменил маршрут следования и, перелетев государственную границу, приземлился в одном из аэропортов Турции. Частям ПВО страны из гуманных соображений был дан приказ — не прерывать полета. Названные террористы попросили политического убежища и были интернированы турецкими властями. Политического убежища попросили и два советских гражданина — Колесников М. В. и Зорин Д. А. Последние были также интернированы турецкими властями, но позднее похищены неизвестными лицами, и потому в настоящее время о месте их пребывания турецким властям ничего не известно». Дальше обычная дипломатическая белиберда, заверения в непричастности Турции к похищению советских граждан, обещание все расследовать самым тщательнейшим образом и так далее и тому подобное. Вот такие пироги, товарищ подполковник. Снайдерс еще раз утер нам нос. И как утер! А этот ваш Рябинин! Он проследил, видите ли, до посадки на самолет. А дальше?
— Всего не учтешь, товарищ генерал. Тем более такой наглости…
— А я требую и буду требовать, чтобы мои работники учитывали все. Абсолютно все! Иначе им нечего делать в Управлении. Так и доведите до сведения Рябинина.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
— Теперь так. Срочное распоряжение нашим людям в Турции, да и… в Штатах, конечно: во что бы то ни стало и как можно быстрее установить местонахождение Колесникова и Зорина. Далее. Немедленно подготовить всю необходимую документацию на обоих для представления в Министерство иностранных дел. Не упоминая о космической одиссее Колесникова, разумеется. Ну, а лейтенанту Рябинину…
— Капитану, товарищ генерал, — осторожно напомнил Левин.
— Ну, а лейтенанту Рябинину, — жестко повторил Звягин, — мой приказ: кровь из носу, а чтобы «четвертый» был взят. Без этого пусть и глаз в Управление не кажет.
7
Их вызвали обоих сразу, предварительно не уведомив ни о чем, и потому всю дорогу до Пятигорска они не проронили ни слова, думая каждый о своем и боясь высказать какие-либо предположения.
В Пятигорске их принял сам полковник. Он долго молчал и хмурился, перебирая на столе какие-то бумаги. Затем взглянул сначала на Таню, потом на Зорина и начал густым низким басом:
— Я знаю, что вам нелегко будет выслушать то, что я скажу. Я сам — отец и сам — гм… муж. Но вам следует знать, что самолет, на котором летели ваш сын, Андрей Николаевич, и ваш муж, Татьяна Аркадьевна, угнан за рубеж. Все пассажиры, к счастью, целы и в ближайшие сутки возвратятся на Родину. — Полковник помолчал и еще больше нахмурился, — Все, кроме Максима Колесникова и Дмитрия Зорина, которые якобы попросили политического убежища, а затем были похищены неизвестными лицами.
Таня слабо вскрикнула. Зорин лишь стиснул зубы так, что на щеках вздулись желваки. Несколько минут прошло в молчании. Наконец полковник сказал:
— Я не сомневаюсь, что все это лишь гнусная провокация, но по долгу службы обязан задать вам несколько вопросов.
— Да, конечно, — как эхо отозвался Зорин.
Полковник поинтересовался, не высказывали ли Максим и Дмитрий когда-либо прежде желание выехать за границу, нет ли у них там родственников, знакомых, не было ли каких-либо деловых или научных связей с зарубежными фирмами или частными лицами, наконец сказал;
— А как вы думаете, каковы мотивы этой провокации? Почему Колесниковым и Зориным так заинтересовались зарубежные спецслужбы?
— Ну, это же яснее ясного, — ответил Зорин. — Впрочем, вы, очевидно, не совсем в курсе дела. Максим Колесников провел несколько лет на внеземном космическом корабле, где приобрел массу чрезвычайно важных знаний и главное — полностью разработанную идею о том, как с помощью нейтрино сделать стабильными любые радиоактивные изотопы, то есть практически прервать радиоактивный распад. А это — прямой путь к уничтожению ядерного оружия. Ну, а сын мой, Дмитрий Зорин — физик-ядерщик. Нейтрино — главный объект его научных исследований, которые, кстати, тоже велись в основном с целью выяснения роли этих частиц в устойчивости атомных ядер. Поэтому оба они и полетели в институт ядерной физики. И если западные спецслужбы знали это, то сами понимаете…
— Н-да… произойди этот разговор хотя бы днем раньше… Но что теперь об этом говорить! А как вы думаете, кто-нибудь, кроме Колесникова и Зорина, сможет воспроизвести и претворить в жизнь эту идею?
— Нет, никто, — подала голос Таня. — Впрочем, в Вормалее остались информационный диск и кое-какие бумаги Максима Владимировича, и если б удалось их разыскать…
