— Вот голова у малого! — проревел Каракурт, обнимая меня за плечи. Паук на его спине оказался совсем близко; я с трудом сдерживался, чтобы не вывернуться и не дать деру. — Соображаешь! Понял теперь, какие у нас счеты?
Интерьер внутри поражал тяжеловесным великолепием: дуб, мрамор, позолота, зеркала… Деньги у хозяина были, а вкуса — никакого.
— Отдохнуть хочешь? — спросил Каракурт. — Переодеться?
— От чего отдохнуть? Я спал весь вчерашний день… А одежда моя в нынешних условиях наиболее функциональна…
— Говори попроще, — поморщился Каракурт. — Короче, вон твоя комната, на втором этаже. — Он показал рукой. — Через два часа спускайся вниз, в столовую, это здесь… Будет ранний завтрак.
И он отвернулся к своим, отдавая распоряжения. Спрашивать его о чем-либо сейчас смысла не было. Подождем еще два часа…
Я поплелся вверх по помпезной мраморной лестнице.
Ключ торчал в двери. Я повернул его и вошел.
Ничего особенного. Обычная комната для гостей. По местным меркам, разумеется. В шкафу на полках — стопки чистого белья (в основном светлого), джинсы, свитера. Кое-что я прикинул на себя — великовато… Да и никакого желания облачаться в чужое, пусть и чистое. Я скинул шмотки, наскоро ополоснулся (душевая была здесь же) и в одних трусах присел на край широкой мягкой кровати, застеленной большим ворсистым пледом.
Как там поет трансвестит Данилко? «Ситуация — ай, ситуация — ой…» То есть хуже не придумаешь. Все, что можно прошляпить, я прошляпил, кого подставить — я подставил, кого не выручить — не выручил, ну и так далее, со всеми остановками. Нынче мы имеем то, что имеем: я в гостях у банды байкеров, захвативших дачный городок, состоящий из домов не самой бедной и бесправной части населения нашей области и нескольких прилегающих. Этакий сплав Николиной горы с Рублевкой. Ну, эти-то друзья на мотоциклах, все как один именующиеся паучьими разновидностями, достигли цели, к которой шли — и не важно, сколько времени им удастся удерживать плацдарм (вряд ли местные бонзы и финансовые тузики смирятся с потерей; дайте срок, они дадут прикурить!..) А я что здесь делаю? Совершенно очевидно: Каракурт, не отпустив меня из Нижнего города, преследовал свою цель. Почему я повелся? Следовало уйти… Или нет? Ответ на этот вопрос я должен получить через два часа. И я его получу.
Но каков бы ни был ответ, кардинально повлиять на обстоятельства жизни, в которых я оказался, он не сможет. Тогда начинается самое интересное. Что делать дальше? Нет, ну, последний вариант всегда со мной: вон он, валяется на скомканном свитере. Совершенно точно в этом варианте есть один патрон. Но что кроме? Помочь по-настоящему мне могли два человека: Харон и Морфеус — Человек Равновесия. Харон мертв (никого он уже не сможет утопить на озерах! — черт, какое слабенькое утешение…), а Человек Равновесия связывается со мной тогда, когда ему хочется. Он издевается больше, чем помогает. Кстати, кто сказал, что Харон может помочь? Полоумный житель набережной, борец с крысами-мутантами Лесик? Отчего я так сразу ему поверил?! Положим, не он один; бабка Харона, этот комично-лубочный шамкающий персонаж… Она тоже блеяла что-то вроде… «Хочешь, чтобы он показал Выход?» И еще о том, что плохие дядьки охотятся за ее внучком… А внучек перехитрил всех — и себя в первую очередь.
О чем это я? Что делать? Искать Человека Равновесия — малореальное предприятие, да что там; оно невозможно вообще. Добраться до дома, засесть там и ждать развязки… Или голодной смерти?
А ведь у бабки Харона не вызвал удивления тот факт, что я ищу ее внука. То есть она знала, что он знает то, что нужно мне. Голова пухнет… Вот он, главный вопрос, который не дает мне покоя с первого дня, как я оказался в этом двинутом мире: почему все вокруг знают всё и всё понимают в происходящем, а я не знаю и не понимаю ничего?! Больше того. Они все убеждены, что так и должно быть. Что вся эта глобальная аномалия — нормальный ход событий! Ну, может, не столь категорично… Скажем так: людей, понимающих абсурдность происходящего, запредельную абсурдность — ничтожно мало. В основном я сталкиваюсь с теми, кто существует в этом… комфортно (впервые меня это поразило в банке!) и такое ощущение, что довольно давно.
И этот странный конферансье… Дюкин. Я не смог вспомнить, где видел его, хотя вчера пытался сделать это целый день — кажется, даже во сне. И фамилия его определенно мне знакома… Что он выдал? «Вы посредине». Боже, если это — середина, то что в конце? Ад с чертями и сковородками? Ни на что другое у меня не хватает фантазии…
Вернемся к тому, с чего начали. Каракурт считает, что нужен мне. Значит, он знает ответы. Значит, он, а не Харон и даже не Человек Равновесия — цель моих блужданий по городу вторую неделю? Значит, через два часа я буду знать всё. ВСЁ. И как в конце фильма «Игра» с Майклом Дугласом: конфетти, хлопушки, шампанское… Мы просто хотели тебя расшевелить! Все это подстроено! Нет никаких крыс; Лева, Антон и Михалыч не погибли в супермаркете; Васю Бухло не взорвали на трассе; у мальчика Мити живы родители… И все они сейчас наблюдают за тобой в дырочку и укатываются со смеху!
Кстати! Дошел ли Митя до моей мамы?!
Я прилег на край кровати, свернулся в позе эмбриона. Десять минут, сказал я себе. Десять минут — и можно выходить к завтраку.
Мне показалось, что прошло не десять, а минуты две. В дверь забарабанили.
— Артем! Шеф ждет!
Я быстро оделся и, зевая во весь рот, пошел вниз. Настроение было отвратительное.
В большой столовой за прямоугольным столом, накрытым свежайшей скатертью, собрался весь цвет Диких Байкеров — человек восемь, во главе с Каракуртом. Они чинно сидели, опустив глаза; никаких локтей на столе, скабрезных шуточек, сморканий в скатерть и почесываний в разных местах. Не бандиты, а выпускники воскресной школы.
Еда, правда, была плебейской: горячая вареная картошка с тушенкой, нарезанный кольцами репчатый лук, квашеная капуста… И три бутылки водки. Я еще подумал, что на таких лосей полтора литра — не доза. Но, вообще, водка с утра… Пусть только светает, но все равно…
— Доброе утро, господа бандиты, — сказал я. Восемь пар глаз уставились на меня. — А где мухи?
— Ка…кие мухи? — спросил с запинкой худосочный байкер, которого, если не ошибаюсь, звали Землекоп.
— Ну как же! В соответствии с бессмертным учением Корнея Ивановича Чуковского, пауки — если только они настоящие пауки! — питаются исключительно мухами. Это, так сказать, их национальная пища, основная. Я ожидал, что на столе будут представлены все кулинарные изыски: мухи в собственном поту, мухи под шубой, мухи в различных соусах… Не пристало истинным боевым паукам питаться, как обычным людям.
