– Да, – подтвердила Шелли.
– А ты – об офицерах.
Шелли улыбнулась:
– Капитан, думаю, вы прекрасно знаете, в чем заключается моя работа и о ком я забочусь. Ко мне ходят все офицеры, и мог бы прийти священник Эндсо – если бы посмел переступить порог Воробьятника. Но он скорее взойдет на костер.
– И как у них с верой? – спросил Тефе.
Шелли недоуменно посмотрела на него, но затем выражение ее лица изменилось.
– С вашей стороны умно задать мне этот вопрос.
– Я не стремлюсь казаться умным, – ответил Тефе.
– Да, – согласилась Шелли. – Я знаю, почему вы спрашиваете. Нападение у Амен-Кура. Число сражений, в которых «Праведник» принял участие в этом рейсе. Агрессия со стороны бога. Разговоры о непослушании других богов.
Тефе был поражен.
– Слухи уже разнеслись? – спросил он.
– Нет, не слухи. Священник Эндсо и не подумал воспользоваться лейтенантом Истой по-тихому. Сейчас в курсе весь «Праведник».
– Глупец, – пробормотал Тефе.
– Это богохульство, – легко заметила Шелли.
– Я не сказал «глупый священник», я сказал «глупец», – подчеркнул Тефе.
– Вот еще одна «умность», к которой, говорите, вы не стремитесь.
– Нил – командор Форн – считает, что из-за последних событий вера у людей ослабла, – продолжил Тефе, возвращаясь к теме. – Ты сама это замечаешь? А другие воробьихи?
– Мы специально не искали ответа на этот вопрос, – объяснила Шелли. – Команда приходит сюда снять напряжение, получить свою толику удовольствия, но вы знаете – мы даем не только это. Мы поддерживаем их и по-другому. Мы слушаем и слышим, позволяем им быть не теми, кем им приходится быть на службе или в обществе других членов команды.
– И?
– Сейчас, когда вы об этом заговорили… Многие из тех, с кем были я и другие воробьихи, в этом рейсе хотели получить еще что-то, не только снять напряжение, – сказала Шелли. – Нет, конечно, снять напряжение они не отказываются. Но еще их тянет поговорить. Им хочется, чтобы их держали за руку, к ним прикасались – и не только в качестве прелюдии. – Шелли махнула рукой в сторону статуэтки. – Они дарят нам разные безделушки.
– Они обеспокоены, – подытожил Тефе.
– Думаю, дело не только в этом, – сказала Шелли. – Иен, мы с вами вместе уже третий рейс – и на этом корабле, и на «Святом». И раньше у нас были рейсы. Скажите, нынешний рейс – вам не кажется, что он какой-то другой?
– Мы потерпели поражения, которых не было раньше. Естественно, они порождают сомнения.
– Не знаю. Команда, может быть, сомневается, потому что ей приходится осмысливать свое поражение. Но если нас победили из-за того, что в нас закрались сомнения?
– Я в этом не уверен, – откликнулся Тефе.
– Я тоже, – кивнула Шелли. – Но у меня такое чувство, Иен, что проблема гораздо глубже. Это чувство живет во мне с самого начала рейса, но до сих пор у меня не находилось нужных слов. Чтобы привлечь мое внимание, потребовались вы.
– И ты считаешь, это связано с ослаблением веры в нашей команде, – заключил Тефе.
– Может, и так. Мужчины знают то, что знают. Чувствуют то, что чувствуют. В душе, в тех местах, через которые проходит Наш Господь, они чувствуют то же, что и он. Другие боги бросают ему вызов – вызов серьезный, какого не бросали уже несколько столетий. Если мы сами чувствуем в себе то же, что и Господь, может быть, мы все чувствуем кое-что новое.
– Что же? – спросил Тефе.
– Страх.
– Вот это уже настоящее богохульство, – сказал Тефе, помолчав.
Шелли улыбнулась:
– Смысл жизни воробьихи в утешении верующих, – по крайней мере, так говорится в скрижалях. Если эти мои слова служат вам утешением, тогда Наш Господь может меня простить.
– Твои слова служат мне чем угодно, только не утешением, – заметил Тефе.
Шелли поднялась с кресла, позволив поясу распуститься, – под халатиком взгляду открылась изумительно гладкая кожа. Воробьиха склонилась к Тефе.
– Я этому не верю, – сказала Шелли. – Вы – капитан. И вы – тот, кто вы есть. Если что-то воздействует на команду, вы не успокоитесь, пока не найдете причину. Пока не поймете, в чем дело. Если мои слова вас утешить не могут, вы найдете утешение в знании. Меня это вполне устроит.
Шелли склонилась над Тефе. Халатик распахнулся, тонкая серебряная цепочка с железным Талантом раскачивалась между небольшими сосками идеальной формы. Тефе нестерпимо хотелось взять один из них в рот, что он и сделал. Шелли застонала и опустила капитану руку на затылок, прижимая к себе. Тефе еще плотнее обхватил сосок губами и принялся легонько его покусывать.
Тефе страстно возжелал Шелли с первой встречи – еще на «Святом», где служил первым помощником. Прежде всего ему понравились слова, которые Шелли произносила теплым негромким голосом. Голосом, столь не соответствующим дистанции и протоколу Высокой речи, которую продвигала Боевая Епархия. Понравился ее говор, который юный Тефе освоил далеко не сразу, но от которого потом уже не смог отказаться. Слова Шелли, неформальные и манящие, срывались с ее губ и находили в Тефе благодарного слушателя. Прочие качества Шелли стали очевидны довольно быстро; нет, не физические – у офицеров была своя воробьиха, – но способность к пониманию, ум и практическое знание корабля и команды. Когда Тефе предложили командовать «Праведником», он потребовал, чтобы Шелли стала старшей воробьихой.
И он, разумеется, приписал ее к офицерам.
Шелли раздела Тефе со свойственной воробьихам эффективностью, уселась на нем, взялась за член и принялась поглаживать. Перед глазами у капитана вновь оказался Талант воробьихи, сейчас он раскачивался из стороны в сторону. Тефе схватил его.
– Я до сих пор не знаю, в чем сила твоего Таланта, – сказал капитан.
– Думаю, знаете, – ответила Шелли, быстрым движением направив член в желанную для обоих цель.
Тефе обхватил Шелли за талию и поднялся на ноги, она засмеялась; воробьиха плотно обхватила его за шею, чтобы он не выскользнул. Развернувшись вместе с Шелли, Тефе толкнул женщину на постель, одновременно входя глубже.
– Знакомое ощущение, – заметила Шелли.
– Молчи, – сказал Тефе, делая второй толчок – на этот раз сильнее.
Руки воробьихи соскользнули с его шеи, обхватили его бедра, умоляя продолжать. Тефе повиновался. Шелли застонала от наслаждения.
Когда они закончили, внимание Тефе вернулось к статуэтке воробья. Он снова взял ее в руки.
– Бросьте, она не так интересна, – сказала Шелли, опершись на его грудь.
– Сама по себе – нет, – согласился Тефе. – Интересно то, от кого она. Мне все еще трудно представить, что интендант Уссе подарил тебе эту безделушку.
– Я подумала, это очень любезно с его стороны, – пожала плечами Шелли. – Со мной он был довольно нежен.
– Похоже, вся его нежность уходила на тебя.
– Нет, – возразила Шелли. – Он и о детях своих говорил с нежностью. И о жене, хотя она его бросила. Он сказал, что всегда от нее этого ждал, и ничуть ее не винил. Трудно быть замужем за мужчиной, который верен только своему кораблю.
– Он и правда был верен, – заметил Тефе. – До самого конца. Пока не покинул его, завернутый в саван.
– Давайте не будем об этом, – попросила Шелли. – Лучше запомню его таким, каким он был.
– Каким он был с тобою, – уточнил Тефе.
– Каким он был, – твердо сказала Шелли. – Не сбрасывайте со счетов ту часть его личности лишь потому, что вы ее не знали. Никто из нас не раскрывается целиком перед одним человеком.
– Что же ты от меня скрываешь? – спросил Тефе.
Шелли улыбнулась и легонько похлопала его по груди.
– Не ваше дело. Очевидно же.
Тефе рассмеялся.
В дверь негромко постучали. Шелли застонала и встала. Надела халатик и ответила на стук, завязывая пояс. Послышался неразборчивый шепот женщины, которую Тефе по голосу опознал как Лэйд.
Шелли обернулась на Тефе.
– Лэйд говорит, у двери в Воробьятник – гавриил.
Тефе нахмурился. Когда Форн послал проверить самочувствие Исты, лейтенант спал мертвецким сном – и должен был проспать еще несколько часов. Капитан быстро оделся и торопливо подошел к двери в Воробьятник. Перед нею в коридоре стоял лейтенант Иста – болезненная серая тень самого себя.
– Лейтенант? – спросил Тефе.
– КАПИТАН ТЕФЕ, – заговорил Иста явно не своим голосом. – ПО ПРИКАЗУ БОЕВОЙ ЕПАРХИИ «ПРАВЕДНИКУ» НАДЛЕЖИТ ЯВИТЬСЯ К ЗОВУ ЕПАРХИИ. КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ВАС ЖДУТ НЕМЕДЛЕННО.
Иста закашлялся. Его вырвало, и он рухнул на пол. Шелли выскользнула в коридор, чтобы ему помочь.
– С ним все в порядке, – немного погодя сказала она. – Просто обессилел. Его нужно доставить в лазарет.
– Нет, – сказал Тефе. – Как только Эндсо узнает, что мы выдвигаемся к Зову Епархии, захочет воспользоваться гавриилом еще раз – даже если тот будет при смерти. Пусть он останется здесь, в Воробьятнике. Эндсо и не подумает сюда сунуться, пусть Иста спит столько, сколько нужно. Когда проснется – отправь его ко мне.
