Рассел не ответил на звонок, и я проник в квартиру без спроса. Дверь ломать не пришлось — у меня сохранился ключ. Не люблю сжигать мосты.
Рассел принимал душ.
Я тщательно осмотрел кухню, потом гостиную. Уже отчаявшись, увидел на каминной полке ряд из семи «яиц». Только Рассел мог хранить свидетельства совершенного убийства на своем камине.
Шум воды за моей спиной затих, и я услышал, как Рассел выходит из душа.
— Привет, Аристотель. А я гадал, придешь ты попрощаться или нет. — Он сел напротив меня, даже не прикрывшись полотенцем.
— Эти «яйца» надолго упрячут тебя за решетку, Рассел.
— А, старье! Сомневаюсь. Где-то тут у меня даже есть пистолет. — Он порылся под кипой журналов на кофейном столике, извлек оттуда маленький пистолет и вложил прямо мне в руку.
— Ты только что отдал мне орудие убийства. Я прямо сейчас могу идти в полицию.
— Нет, не можешь.
— Думаешь, я не перешагну через то, что нас когда-то связывало? Что ты еще дорог мне? Да мне и на Адриана плевать.
— Нет-нет. У меня есть кое-что получше, чем у Адриана. Ты не можешь пойти в полицию. Я знаю — диссертация не была подписана.
Кровь бросилась мне в лицо.
— Нас связывает не просто похоть или любовь, Аристотель. Сначала я хотел повесить на тебя убийство. А потом понял, что гораздо приятнее отнять у тебя свободу. Ты никуда не едешь, так что можно присесть.
— Рассел…
Он встал и подошел ко мне почти вплотную.
— Мы теперь сообщники. Может, переедешь ко мне? Я не сомневаюсь, ты захочешь жить здесь, со мной.
— Что ты натворил, Рассел? — Желудок у меня сжался в комок. Голова кружилась. Неужели это я толкнул Рассела на преступление?
Я навел на него пистолет, который показался мне очень тяжелым.
— Застрелишь меня, Аристотель? — Рассел небрежно махнул рукой. — Это лишь усугубит твою вину. Взгляни в лицо действительности. Ты застрял здесь, в нашем маленьком раю. Я всегда считал, что твое желание уехать — глупость.
Я посмотрел на череду «яиц» на каминной полке. Каждое из них подтвердит, что Рассел вошел в кабинет Рока, убил его и забрал «яйца». А когда Рассела арестуют, он расскажет полиции, что строчка, предназначенная для подписи Рока, была пуста. Обязательно расскажет. Если сможет.
— Этому не бывать. — Моя рука с пистолетом дрожала.
Я подделал подпись, сфабриковал алиби, ввел в заблуждение полицию. Следующим шагом будет убийство. Еще одно преступление, чтобы навсегда избавиться от проклятого города.
— Этому не бывать, — повторил я, хотя теперь уже и сам точно не знал, что имею в виду.
Я положил пистолет на стол. Хватит. Взгляд Рассела был спокоен. Потом я повернулся и вышел.
— Я им все расскажу, Аристотель! — крикнул Рассел мне вдогонку. — Шесть лет коту под хвост.
Что такое шесть лет по сравнению с жизнью, думал я, открывая дверцу машины. Порывшись в кармане, я достал визитную карточку Клаудии.
Некоторое время разглядывал карточку, затем включил зажигание.
Дверь из проволочной сетки со скрежетом захлопнулась за Джоном Рейберном. Они с отцом собирались смазать петли и покрасить дверь до наступления зимы, но теперь ему хотелось просто сорвать ее и забросить подальше в поле.
— Джонни? — крикнула вдогонку мать, но он уже нырнул в густую тень сарая. Свернул за угол, и голос матери утонул в стрекоте сверчков. При дыхании изо рта вырывались облачка пара.
Джон подошел к краю тыквенного поля, постоял немного и двинулся дальше. Прямо через поле, на восток, в сторону Технологического института, куда собирался поступать в следующем году. Хотя шансы у него невелики. Правда, отец сказал, что есть еще университет в Толедо. Год или два работы, и денег хватит на год обучения.
Джон пнул полусгнившую тыкву. Во все стороны брызнули семена и волокнистая мякоть. Запах черной земли и гнили напомнил ему, что до Хеллоуина осталась всего неделя, а они с отцом так и не нашли времени снять урожай. Все труды насмарку, и тысяча долларов достанется земляным червям. Джон старался не думать, сколько всего можно накупить на эти деньги.
Тыквенное поле заканчивалось лесополосой, отмечавшей восточную границу фермы. За деревьями — это были старые клены и вязы — проходила Таунлайн-роуд, а за ней начинался заброшенный карьер. Джон стоял среди деревьев и глубоко дышал, пытаясь успокоиться.
И нечего кивать на родителей. Во всем виноват только он. Вздул Теда Карсона. Нагрубил его мамаше. А с другой стороны, стоило посмотреть на лицо миссис Карсон, когда он обозвал ее сына козлом. Такие вот дела.
Хруст сломанной ветки заставил егооглянуться.
В первую секунду Джон подумал, что Тед Карсон следил за ним от самого дома и теперь вместе с матерью прячется среди деревьев. Но это был просто мальчик со сломанной веткой в руке.
— Джонни? — окликнул его мальчик. Зажатая в руке ветка опустилась, коснувшись земли.
Джон вглядывался в темноту. Нет, не мальчик, а подросток. Джон подошел ближе. Паренек был одет в джинсы и клетчатую рубашку. Поверх рубашки он натянул какой-то чудной жилет красного цвета, выглядевший старомодно.
Взгляд Джонни задержался на лице незнакомца. Нет, незнакомцем его никак не назовешь. У подростка было его лицо.
— Привет, Джонни. Это я, Джонни. Перед ним стоял он сам.
Джон смотрел на другого Джона, Джона Вторичного, и размышлял, нашел ли он то, что требуется. Вне всяких сомнений, это Джон Деревенщина, а не один из Джонни Бунтарей или Джонни Слабаков. Простодушный и доверчивый. Он поверит в историю Джона, и тогда Джон сможет завладеть его жизнью.
— Кто… кто ты? — спросил Джонни Деревенщина. Он был одет в джинсы и рубашку, без куртки.
— Я — это ты. — Джон изобразил на лице самую искреннюю из своих улыбок.
— Что?
Ну и тупица этот Джонни Деревенщина.
— На кого я похож?
— Ты похож…
— На тебя, Джон. Потому что я — это ты. — Джонни Деревенщина попятился, и Джон продолжил: — Я знаю, о чем ты думаешь. Что это какой-то трюк. Что кто-то разыгрывает простого деревенского парня. Нет. Можешь забыть об этом. А еще тебе придет в голову, что у тебя есть брат-близнец, которого отдали в приемную семью. Ничего подобного. Все гораздо интереснее.
— Тогда объясни. — Джонни Деревенщина скрестил руки на груди.
— Послушай, я здорово проголодался; хорошо бы присесть и немного перекусить. Кажется, отец вернулся в дом. Давай устроимся в сарае, и я все тебе расскажу.
Джон ждал, пока повернутся колесики в мозгу двойника.
— Что-то мне не хочется, — наконец произнес Джонни Деревенщина.
