«Это не моя спальня, — подумала она. — Меня куда-то перенесли». Медленно ей удалось добиться контроля над собой и внутреннего спокойствия. Она смогла ощутить несвежий запах собственного пота с примесью страха в нем. «Где Пол, — подумала она. — Что с ним сделали?»
Она заставила себя успокоиться с помощью древних приемов. Но ужас оставался совсем рядом. Лето? Где ты, Лето.
Она почувствовала изменения в окружающей ее темноте. Они начались с появлением теней. Теперь она могла полнее использовать свои ощущения. Белое. Полоса под дверью. Я на полу.
Подходили люди. Она чувствовала это по дрожанию пола. Воспоминание вернуло Джессику к пережитому ужасу. Я должна оставаться спокойной. Я должна быть готова. Можеть быть, у меня будет только один шанс. И снова она заставила себя успокоиться. Неритмичное биение ее пульса выровнялось, она закрыла глаза, сконцентрировалась на приближающихся шагах. Четверо людей.
Она уловила разницу в их шагах. Я должна сделать вид, что все еще нахожусь под действием наркотика. Она заставила тело расслабиться на холодном полу, ощутила его готовность, услышала как открылась дверь, почувствовала сквозь сжатые веки, что стало светлее.
Шаги приблизились, кто-то наклонился над ней.
— Ты проснулась! — прогремел бас. — Не притворяйся.
Она открыла глаза.
Над ней стоял Барон Владимир Харконнен. Она узнала комнату, где спал Пол, увидела его пустую кровать. Охранники остались стоять возле открытой двери, держа в руках зажженные лампы. Из холла бил яркий свет, причиняя боль глазам.
Она посмотрела на Барона. На нем была темная фуражка, толстые щеки вздымались красными холмами над паучьими темными глазами.
— Наркотик действует определенное время, — прогремел он. — Нам до минуты было известно, когда он кончит на тебя действовать.
— Какая жалость, что ты должна оставаться с кляпом, — сказал Барон. — У нас бы мог получиться такой интересный разговор.
Только Уйе мог знать, какой наркотик на меня действует. Только он, подумала она. Но как? Барон оглянулся на дверь.
— Войди, Питер.
Того, кто вошел и остановился за спиной Барона, она никогда не видела, но его лицо и сам человек был ей известен: Питер де Бриз. Ментат-убийца. Она изучала его ястребиное лицо, чернильно-синие глаза, заставляющие предположить, что он родился на Арраки, хотя утонченность его движений и манеры говорили об обратном. И его плоть была слишком хорошо сформирована водой. Он был высокий и стройный, но что-то в нем указывало на изнеженность.
— Какая жалость, что мы не можем с тобой поговорить, дорогая госпожа Джессика, — сказал Барон. — Тем не менее, мне известно о ваших возможностях. — Он посмотрел на Ментата. — Не так ли, Питер?
— Как скажете, Барон, — ответил тот. У него был тенор. Звуки его голоса отдались в ней холодом. Она никогда не слышала такого пронзительного голоса. Для нее этот голос кричал, что он убийца.
— У меня есть сюрприз для Питера. — сказал Барон. — Он думает, что пришел получить свою награду — вас, леди Джессику. Но я должен продемонстрировать одно обстоятельство, а именно, хочет ли он вас на самом деле.
— Вы со мной играете, Барон? — спросил Питер и улыбнулся.
Видя эту улыбку, Джессика удивилась тому, что Барон не отскочил в сторону, пытаясь защититься от этого Питера. Но потом она поправила себя. Барон не мог прочесть смысла этой улыбки. Он не знал учения.
— Во многих вопросах Питер наивен, — сказал Барон. — Он не представляет себе, какая вы удивительная и сложная натура, леди Джессика. Я бы показал ему, но рисковать трудно и глупо. — Барон улыбнулся Питеру, чье лицо превратилось в маску ожидания. — Я знаю, чего Питер жаждет на самом деле. Питер жаждет власти.
— Вы обещали, что я смогу ее получить, — сказал Питер. Его голос потерял часть своей спокойной сдержанности.
Джессика слышала, что лежало на дне этого голоса, и внутренне вздрогнула. Как мог Барон сделать ментата из такого животного?
— Я предлагаю тебе выбор, Питер, — сказал Барон.
— Какой выбор?
Барон щелкнул толстыми пальцами.
— Эта женщина и изгнание из Империи или Герцогство Атридас на Арраки и твое управление по собственному усмотрению и под моим именем.
Джессика следила за тем, как его паучьи глаза изучают Питера.
— Вы можете быть здесь Герцогом во всем, кроме имени, — сказал Барон
«Значит, мой Лето умер?» — спросила себя Джессика. Она почувствовала, что в ее груди растет молчаливый вопль. Барон продолжал изучение ментата.
— Пойми, Питер, ты хочешь ее потому, что она была женщиной Герцога, символом его власти — красивая, полезная, в высшей степени вышколенная для своей роли. Но целое Герцогство, Питер! Это больше, чем символ. Это реальность. С ним ты можешь иметь много женщин… и еще больше.
— Вы смеетесь над Питером?
Барон повернулся к свету лампы и он осветил его лицо.
— Смеюсь? Я? Вспомни: я отказался от мальчика. Ты слышал, что сказал предатель об умении парня. Они похожи — мать и сын — безумно похожи. — Барон улыбнулся. — Теперь я должен идти. Я пришлю охранника, которого я специально приберег для этой минуты. Он глух, как камень. Ему будет приказано стать твоей правой рукой в твоем изгнании. Он услышит эту женщину, когда увидит, что она берет над тобой контроль. Он не позволит тебе вынуть кляп из ее рта до тех пор, пока вы не покинете Арраки. Если ты останешься, он получит другие приказы.
— Вы можете не уходить, — сказал Питер. — Я выбрал.
— Ха-ха! — хихикнул Барон. — Подобная быстрота решения может означать только одно.
— Я возьму Герцогство, — сказал Питер.
Джессика подумала: «Неужели Питер не знает, что Барон лжет ему? Но… как он может знать? Он — испорченный ментат». Барон посмотрел на Джессику.
— Ну, не удивительно ли, что я так хорошо знаю Питера? Я держу пари, что выбор будет именно таким. Ха-ха! Что, теперь я ухожу. Так гораздо лучше. Вы понимаете, леди Джессика? Я не питаю к вам злобы. Меня вынуждает необходимость. Так гораздо лучше. Да. И я не отдавал никаких приказов о вашем уничтожении. Когда меня спросят, что с вами случилось, я смогу с полным основанием пожать плечами.
— Значит, вы оставляете ее мне? — спросил Питер.
— Охрана, которую я тебе оставляю, будет следовать твоим приказам, — сказал Барон. — Что бы ни следовало сделать, я оставляю на тебя. — Он посмотрел на Питера. — Да, здесь мои руки не обагрятся кровью. Решение принадлежит тебе. Да, я ничего об этом не знаю. Прежде чем ты сделаешь то, что надо сделать, ты подождешь моего отъезда. Да, так будет лучше.
Он боится вопросов Видящей Правду, подумала Джессика. Кто это? А, Преподобная Мать, конечно же! Если ему известно, он должен пройти процедуру вопросов, а потом этим для верности, займется Император. А, бедный мой Лето!
