Он боится вопросов Видящей Правду, подумала Джессика. Кто это? А, Преподобная Мать, конечно же! Если ему известно, он должен пройти процедуру вопросов, а потом этим для верности, займется Император. А, бедный мой Лето!
Взглянув в последний раз на Джессику, Барон повернулся и вышел. Она проследила за ним взглядом, думая: «Как и предупреждала Преподобная Мать, слишком могущественный враг».
Вошли двое солдат Харконненов. Еще один, с ласганом наготове, застыл в дверях. Тот глухой, подумала Джессика, изучая покрытое временем лицо. Барону известно, что я могу испробовать Голос на любом человеке. Охранник обратился к Питеру:
— Мальчик у входа на носилках. Какие будут ваши приказания?
Питер обратился к Джессике:
— Я думал связать вас угрозой, обращенной на вашего сына, но теперь вижу, что это бесполезно. Причина, связанная с эмоциями — плохая политика для ментата. — Он посмотрел на своих солдат и, повернувшись так, чтобы глухой мог видеть его губы, сказал: — отведите их в пустыню, как это предлагал для мальчика предатель. Его план хорош. Черви уничтожат все следы. Их тела никогда не должны быть найдены.
— Вы не хотите отослать их сами? — спросил тот, кто был со шрамом.
— Я следую примеру моего Барона, — сказал Питер. — Отведите их туда, куда сказал предатель.
Джессика тоже поняла по его тону, что он держит себя под жестким контролем и подумала: «Он тоже боится Видящей Правду».
Питер пожал плечами, повернулся и двинулся к двери. Там он в нерешительности остановился, и Джессика подумала, что он хочет оглянуться, чтобы посмотреть на нее в последний раз, но он вышел, не оглядываясь.
— Что до меня, то после такой работы я бы не хотел стоять лицом к лицу с Видящей Правду, — сказал покрытый шрамами ветеран.
— Вряд ли тебе придется повстречаться с этой ведьмой, — сказал один охранник.
Он подошел к Джессике и наклонился над ней, глядя ей в лицо. — Хватит болтать. Работа сама не сделается. Бери ее за ноги и…
— Почему бы нам не убить ее здесь?
— Слишком грязная работа, если только ты не хочешь их задушить? Что касается меня, то я люблю, когда все просто. Положим их в пустыне и оставь улики червям. После этого убирать будет нечего.
— Да… думаю, ты прав… — сказал охранник со шрамом.
Джессика слушала, наблюдала и отмечала. Но кляп не давал ей говорить.
Охранник со шрамом убрал ласган в кобуру и взял ее за ноги. Они подняли ее как мешок с зерном, вынесли из комнаты и положили на носилки рядом с другой связанной фигурой. Когда они ее перевернули, она увидела, что это был Пол. Он был связан, но во рту у него не было кляпа. Его лицо находилось не более чем в десяти сантиметрах от ее лица, глаза были закрыты, дыхание ровное.
«Находится ли он под действием наркотиков?» — подумала она. Охранники подняли носилки и глаза Пола чуть приоткрылись.
Он не должен пробовать Голос, — взмолилась она.
Глаза Пола закрылись. Он использовал познающее дыхание, успокаивая свой разум, слушал своих тюремщиков. Глухой являл собой проблему, но Пол не поддавался отчаянию. Успокаивающая разум система, которой научила его мать, держала его в равновесии, готовая возобладать над любой возможностью.
Пол позволил себе еще раз изучить лицо своей матери под полуприкрытыми веками. Она, казалось, была в сознании, но ее рот был закрыт кляпом. Собственное пленение было похожим: капсула, пробуждение со связанными руками и ногами на носилках. Возможно, подобное произошло и с ней. Логика подсказывала, что предателем был Уйе, но он оттягивал окончательное решение. Такое трудно было представить: Сак-доктор и предатель.
Солдаты Харконненов пронесли носилки в открытую дверь и они скользнули в звездную ночь. Носилки поставили на землю. Над головами пленников вращались крылья топтера, закрывая звезды.
Глаза Пола привыкли к слабому освещению. Он узнал глухого тюремщика, когда тот открывал дверь люка.
— Мы на нем должны лететь? — спросил он и оглянулся, чтобы проследить за движениями губ своих спутников.
— Это тот, который по словам предателя, предназначен для работы в пустыне, — сказал другой.
Охранник со шрамом кивнул.
— Но он используется для связи. Здесь хватит места только для них и двоих из нас.
— Двоих достаточно, — сказал другой. — Теперь мы сами позаботимся о них, Кинт.
— Барон велел мне быть уверенным во всем, что случится с этими двумя, — сказал охранник со шрамами.
— Что это ты так беспокоишься? — подал голос третий из охранников.
— Она ведьма — Бене Гессери, сказал глухой. — У них большая власть.
— А-а-а… — Тот, что направлял носилки, покрутил пальцем вокруг лба: — Из этих? Знаю я таких.
Его товарищ усмехнулся.
— Однако они скоро превратятся в мясо для червя. Не думаю, что даже она имеет власть над червем, а, Гжиго?
— Угу, — ответил тот. Он повернулся к носилкам и тронул Джессику за плечо.
— Иди сюда, Кинт. Можешь сам лететь, коли хочешь быть уверенным во всем.
— Очень мило с твоей стороны, Гжиго, взять меня, — сказал глухой.
Джессика почувствовала, что ее поднимают. Ее протолкнули через заднюю дверцу, чьи-то пальцы тщательно ощупали веревку и поправили ее. Пола положили рядом с ней, его путы тоже были тщательно осмотрены, и она отметила, что он был связан простой веревкой.
Человек со шрамами, глухой, которого они называли Кинтом, занял место впереди. Тот, кто направлял носилки и которого звали Гжиго, занял другое переднее место.
Кинт закрыл дверцу и склонился над приборами. Винт топтера заработал, судно оторвалось от земли и взяло курс на юг, к Защитной Стене. Гжиго тронул своего спутника за плечо и спросил:
— Почему бы тебе не понаблюдать за теми двумя?
— Ты уверен, что знаешь, куда лететь?
— Я слышал слова приятеля также, как и ты.
Кинт повернулся, и Джессика увидела в его руке ласган. Освещение в кабине было достаточное, но лицо охранника все же оставалось в тени. Джессика попробовала натяжение ремня своего сидения и обнаружила, что тот плохо натянут. Ощутив шершавость в ремне у левой руки, она почувствовала, что он почти порвался и лопнет при рывке. Был ли здесь кто-нибудь раньше, готовя его для нас? Кто? Она медленно согнула ногу на виду у Пола.
— Просто стыдно вот так зря пускать в расход такую красивую женщину, как эта. У тебя были когда-нибудь такие высокородные штучки? — Охранник со шрамом обернулся и посмотрел на пилота.
— Бене Гессери вовсе не высокородные, — ответил пилот. — Но по виду да.
Он может видеть меня достаточно ясно, — подумала Джессика. Она подняла связанные ноги на сидение и согнула их, глядя на охранника.
