А затем в зале воцарилась тишина, и в ярком дневном свете он показался пустым и невзрачным. Вот вскочил Гавейн, за ним - Галахад...
- Я клянусь, что потрачу на эти поиски всю свою жизнь, если потребуется, и не успокоюсь, пока вновь не увижу Святой Грааль!
Епископ Патриций, кажется, едва держался на ногах, и Гвенвифар вдруг поняла, что он совсем уже старик... Алтарь, на котором прежде стояла чаша, был пуст. Королева поспешно спустилась с возвышения и подбежала к Патрицию.
- Отец! - окликнула она и подала епископу кубок с вином. Тот сделал несколько глотков, и постепенно морщинистое старческое лицо порозовело. Патриций прошептал:
- Мы удостоились святого присутствия... Воистину, я вкушал сегодня за столом Господним из той самой чаши, из которой Христос пил во время Тайной вечери...
Гвенвифар начала понемногу понимать, что же произошло. Все, что свершилось с ними сегодня по воле Божьей, было видением.
- Моя королева, - прошептал епископ, - узрела ли ты чашу Христову?..
- Увы, нет, святой отец, - мягко отозвалась Гвенвифар. - Быть может, я оказалась недостойна этого. Но я, кажется, видела ангела, и на миг мне показалось, будто передо мною стоит сама Матерь Божья...
- Бог послал каждому свое видение, - сказал Патриций. - Как я молил, чтоб мы узрели чудо, и все эти люди зажглись любовью к Господу...
Гвенвифар невольно вспомнилась старинная поговорка: "Будь осторожен со своими желаниями, - а вдруг они исполнятся?"
Да, все присутствовавшие и вправду преисполнились воодушевления. Один за другим рыцари поднимались со своих мест и клялись отправиться на поиски Грааля и посвятить этим поискам год и день. "Теперь рыцарство Круглого Стола рассеется по миру", - подумала Гвенвифар.
Королева взглянула на алтарь, где прежде стояла чаша. "Нет, - подумала она, - вы ошибались, епископ Патриций и мерлин Кевин, как ошибался и Артур. Вам не под силу использовать Бога в своих целях. Воля Божья - словно могучий ветер, словно плеск ангельских крыл, что звучал сегодня в этом зале, - и все замыслы человеческие пред ней - словно пыль на ветру..."
Но затем Гвенвифар испугалась собственных мыслей. "Что со мной? Неужто я смею порицать замыслы Артура и даже самого епископа?" А потом она почувствовала новый прилив сил и воспрянула. "Клянусь Господом - смею! Они ведь не боги, они всего лишь люди, и замыслы их не священны!" Она взглянула на Артура, что ходил сейчас по дальней стороне зала, среди крестьян и простонародья... Что-то там стряслось - какая-то крестьянка упала замертво. Должно быть, пережитая радость оказалась непосильной для старческого сердца. Артур вернулся обратно; лицо его было печально.
- Гавейн, ты непременно... Галахад? Как, и ты тоже?.. Боре, Лионель... Неужто вы все?..
- Мой лорд Артур! - окликнул его Мордред. Он, как всегда, был облачен в темно-красное - этот цвет очень шел ему и чрезмерно, почти до насмешки, подчеркивал его сходство с молодым Ланселетом.
- Что, мальчик мой? - мягко спросил Артур.
- Мой король, я прошу у тебя позволения не отправляться на поиски Грааля, - произнес Мордред, особо подчеркнув это "не". - Даже если это было возложено на всех твоих рыцарей - должен же хоть кто-то остаться рядом с тобой.
Сердце Гвенвифар переполнилось нежностью к молодому рыцарю. "Вот истинный сын Артура - не то, что Галахад! Тот только и знает, что грезить о возвышенном!" Подумать только, а ведь когда-то она не любила Мордреда и не доверяла ему!
- Да благословит тебя Господь, Мордред! - с искренней благодарностью воскликнула Гвенвифар, и Мордред улыбнулся ей. Артур опустил голову.
- Что ж, будь по-твоему, сын мой.
Впервые Артур при всех назвал Мордреда сыном, и уже по одному этому признаку Гвенвифар поняла, насколько ее супруг взволнован.
- Да поможет Господь нам обоим, Гвидион, то есть Мордред. Едва ли не все мои соратники собрались разъехаться по свету - и одному Богу ведомо, вернутся ли они обратно...
Он пожал Мордреду руки, и на миг Гвенвифар показалось, что Артур опирается на сильную руку сына. Ланселет подошел к королеве и поклонился.
- Леди, отпустишь ли ты меня?
Хоть радость и не покинула Гвенвифар, королева почувствовала, что готова расплакаться.
- Любимый, неужто тебе непременно нужно уйти?
В этот миг Гвенвифар нимало не волновало, слышат ли ее окружающие. Артур протянул руку родичу и другу и с тревогой взглянул на него.
- Ты покидаешь нас, Ланселет?
Ланселет кивнул. На лице его лежал отблеск иного, нездешнего света. Так значит, эта великая радость не миновала и его? Но зачем же тогда ему уходить за нею вслед? Ведь она же уже с ним!
- Любовь моя, все эти годы ты твердил, что недостаточно хорош для христианина, - сказала Гвенвифар. - Так почему же ты хочешь покинуть меня ради поисков Грааля?
Несколько мгновений Ланселет мучительно пытался подобрать нужные слова, потом наконец произнес:
- Все эти годы я считал, что Бог - всего лишь выдумки священников, что они сочинили это все, чтоб держать людей в страхе. Сегодня же я видел... он облизнул пересохшие губы. Пережитое никак не хотело укладываться в слова. - Я видел... нечто. Если такое видение возможно, от Христа оно или от дьявола...
- Ланселет! - перебила его Гвенвифар. - Конечно же, оно от Бога!
- Вот видишь - ты в этом уверена, - сказал Ланселет, прижав руку Гвенвифар к своей груди. - А я сомневаюсь. Недаром мать дразнила меня "сэр Мне Кажется". А может, все боги суть Единый, как повторял Талиесин... Я разрываюсь между тьмой неведения и светом, пробивающимся сквозь отчаяние, что твердит мне...
Он снова сбился, не зная, как выразить обуревающие его чувства.
- Мне чудится, будто где-то вдали звонит огромный колокол, будто далекий свет, подобный блуждающим огням, зовет меня и твердит: "Следуй за мной..." И я знаю, что там - истина, подлинная, живая, что я вот-вот ее постигну - нужно лишь пойти на этот зов, разыскать ее и сорвать пелену, что окутывает ее... и никаким иным путем не обрести мне этой истины, моя Гвенвифар. Так неужто ты откажешься отпустить меня - теперь, когда я понял, что на свете есть истина, воистину достойная поиска?
Они словно забыли, что они не одни, что вокруг полный зал народу. Гвенвифар знала: она могла бы уговорить Ланселета остаться, - но кто смеет становиться между человеком и его душой? Господь не счел нужным наделить Ланселета той уверенностью и радостью, что дарованы были ей, неудивительно, что теперь тоска по необретенному гонит Ланселета в путь. Ведь если бы она, Гвенвифар, ощутила сегодня лишь присутствие этой истины, но не обрела уверенности, она тоже искала бы ее - всю жизнь, до скончания дней своих. Королева протянула руки к Ланселету - ей казалось, будто она среди бела дня обнимает его на глазах у всего двора, - и сказала:
