И тогда она взорвалась.
– Почему я всё время думаю о нём?!
Слова её пронеслись над озером, оттолкнулись от леса и вернулись обратно.
– Почему я должна прятаться?
Харт, склонившись над кипящим котлом, заваривал травяной чай.
– Почему этот старик все время молчит? – крикнула Доэ, взывая к небу.
Она оббежала Харта и в ярости пнула ногой котёл. Мятая жестяная посудина перевернулась, и вода зашипела, пролившись в огонь.
– Я хочу уйти! Слышишь? Я не привыкла сидеть на одном месте!
Харт медленно выпрямился и застыл, задумчиво глядя вдаль.
– Выпусти меня! Я хочу вернуться!
Старик был неподвижен.
– Если ты меня не выпустишь, я уйду сама!
И вдруг она поняла, куда смотрел Харт.
Взгляд старика был направлен в сторону утёса, одиноко возвышавшегося над лесом.
Не говоря больше ни слова, Доэ зашагала к Волчьему Камню. Это было уже в четвёртый раз.
Она шла всё быстрее и, наконец, побежала. Мимо проносились стволы вековых сосен и елей.
Тропинка сужалась. По рукам и лицу била колкая хвоя. Веяло сыростью и гнилью.
Редкие капли дождя, пробившись сквозь кроны, иногда попадали на открытые участки тела.
Доэ устала, но не останавливалась.
Она бежала, слушая своё шумное дыхание…
Волчий Камень вонзался в небо звериной мордой.
Его вершина потемнела, напитавшись дождевой влагой. Возле щелей и ложбинок вились насекомые в поисках укрытия.
Камень был таким же, как прежде. Тропинка изменилась. Она огибала скалу и вела дальше – туда, где в прошлый раз темнела непроходимая лесная чаща, а теперь зияла пепельно-серая Пустота.
– Заро, где мы находимся?
Было темно, но Милена догадывалась: существо, летящее по левую руку от нее, – координатор.
– Мы движемся через ваш мир, – не сразу ответил Заро. – Путь лежит через фар хомунов. Самый опасный из миров.
«Нет… не хочу, чтобы все так вышло…»
– Что?!
– Хомофар… – сказал Заро. – Мир хомунов.
– Нет, ты ещё что-то сказал.
Пауза.
– Ничего больше. Только то, что мир хомунов опасен.
«О нет… лучше бы я остался с Эпидуром…»
Милена открыла рот для очередного вопроса, но на мгновенье её сердце куда-то провалилось.
Иди сюда…
(едва различимый шепот)
Милена оглянулась, но сзади так же, как спереди и по сторонам, была сплошь темнота.
Сюда… сюда… это внутри тебя… здесь закоулок…
(голос! тот самый, что звучал в замке Лиуо!)
Тихо… прошу тебя… в закоулок…
«О, мировое зло!.. – это уже бормотанье координатора. – Я снова очеловечился…»
Не пугайся, Милена… это его мысли… не говори ничего, он услышит… иди сюда, в закоулок… присмотрись повнимательней… это в твоем сознании…
Превозмогая нарастающий страх, Милена попыталась отвлечься от ощущения полета, в котором её обнаженное невесомое тело то вытягивалось в нить, то сжималось в комок, то меняло направление движения и делало виражи.
Внутри тоже было темно, однако Милена кое-что разглядела.
Оно стояло на самом краю сознания и походило на столб или трубу.
Изнутри доносился еле слышимый шепот:
– Я здесь… в закоулке… иди ко мне…
Нет, скорее это телом, цилиндрический орган псилофита, примитивного растения, из тех, что не имеют настоящих корней.
Милена приблизилась к телому, осторожно заглянула внутрь.
Там, посреди круга, стоял человек.
– Кто ты? – спросила Милена.
– Тсс… – ответил человек, приложив палец к губам.
– Ты мое альтер эго?
– Сперва спустись сюда. Не хочу, чтобы Заро тебя слышал.
– Какой ещё Заро? – удивилась Милена.
– Зайди в закоулок, – сказал человек.
Милена подчинилась, не веря происходящему.
Перелетев через край цилиндра, она мягко опустилась на дно.
Парень был на полголовы выше её, светловолосый, обычной внешности.
Сиренево-лиловое трико делало его настоящим. И вообще все вокруг стало неожиданно таким реальным.
Милене пришло в голову, что она совершенно обнажена. Она закрылась руками, но почувствовала под руками ткань. Взглянув на себя, она узнала свою старую плестиаровую юбку и белую хлопчатую блузу.
– Я живу в твоём сознании, – сказал парень. – Временно. Не знаю, как меня занесло… Ты должна меня простить.
– Кажется, у меня…
– Прошу, не надо! – сказал парень. – Я прекрасно тебя понимаю. Однажды я и сам думал, что у меня бредовый синдром. Это было ещё там, на поверхностных уровнях… Но позже один человек посоветовал мне забыть это слово. И он оказался прав… Дороги бесконечны. Мы бредем по ним, находим, утрачиваем, вновь обретаем.
– Кто вы?
Парень улыбнулся.
– Милена, я достаточно долго находился в тебе. Давай на «ты».
– Кто ты такой, я тебя спрашиваю?
Она была рада отдаться возмущению: это ослабляло страх.
– Я – Вадим Расин. Кашатер охраны Хомофара.
– Милена! – донесся голос Виктора.
По лицу парня пробежала тень.
– Что-то произойдёт, – сказал он и протянул ей руку.
Девушка отшатнулась.
– Не трогайте меня! И… и немедленно уйдите оттуда… из моей головы!.. Вы меня пугаешь!
– Милена! – голос Виктора прозвучал над самым ухом.
– Руку, Вик! – Она попыталась вырваться.
– Спокойно, – чей-то незнакомый голос. – Море будет ласковым…
Она в ужасе открыла глаза.
Бесформенно размазавшись по пространству, Виктор обнимал её огромными руками.
Макс, Лана и Заро – все были рядом. Они прижимались друг к другу голыми телами. Тела утратили форму. Они были эластичными и легко скользили по гибкой прозрачной трубе.
– Как эритроциты по капилляру, – заметил кто-то. Голос было трудно распознать.
– Тогда похоже на тромб.
– Что делать, координатор?
Что-то проплыло мимо, Милене почему-то подумалось, что это взгляд Запро.
– Стыдно… стыдно… стыдно… дурак, заразился виной…
Милена поняла: а ведь Заро всё это время мог без труда читать их мысли.
И вновь она окунулась в собственные потёмки, отыскала телом, не раздумывая нырнула. Ступив на его дно, отвернулась от человека, назвавшего себя кашатером. Осторожно подумала: полёт похож на тот переход, в котором к ним примкнул Заро.
– Смотри, – сказал кашатер виновато.
На стене цилиндра замерцала неясная картинка. Больно смотреть. Милена отвернулась, но картинка прилипла к взгляду, поплыла следом.
– Пока вы шли по вастам, мне удалось кое-что разузнать, – сказал парень. – Я нашёл это в мыслях Заро.
Картинка вспыхнула ещё ярче, Милена увидела движущиеся тени.
Их было несколько. Вытянутые головы, нечёткие очертаниям, лапы-языки… В лапах – белые диски.
Заро бросается вперед, но одна из теней его бьёт.
