— Уже плыву, Вера, — живо отозвался Василий и выскользнул из спального мешка. Умылся, надел спортивный костюм, подплыл к бегущей дорожке, закрепился, размялся.
— Побежали, Вера, — крикнул он, и лента под ним начала свой бег. Василий сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее помчался по лесной тропе, обегая корни деревьев и пригибаясь под низкими ветвями.
— Василь, а теперь выбирай, куда бежим сегодня? — спросила «Вера», чуть задохнувшись от быстрого бега, но не отставая и держась рядом и чуть сзади.
— Давай к прудам, к тому, что с рыбами и, помнишь, там в прошлый раз утки плавали, а на той стороне поставили палатку туристы. Давай посмотрим…
— Помню этот пруд, помню, тогда надо сначала свернуть на шоссе, а потом налево в лес.
Василий и «Вера» побежали к шоссе. Навстречу летели березы, сосны, солнечные лучи играли в каплях росы на траве, пели птицы, на душе было радостно и легко. Вот и шоссе, редкие поутру машины летели навстречу. Одна машина обогнала их и дохнула выхлопными газами, шофер приветливо помахал рукой, крикнул что-то про здоровье и спорт, а в легкие Василия и «Веры» ворвался ядовитый смрад, гарь стеснила дыхание. Василий побежал быстрее, приглашая призывным взмахом руки за собой и «Веру», чтобы побыстрее нырнуть в чистый лесной воздух. По обочине с корзиной в руках шла девушка, лицо ее кого-то напоминало Василию, и он стал замедлять бег…
— Не отставай, — крикнула «Вера» и рванулась вперед, перед ним замелькала ее стройная фигура.
Василий прибавил еще и, оглядываясь на одинокую женскую фигуру, свернул за «Верой» на лесную тропинку… Вот и пруд… Василий перешел на шаг, обошел пруд и растянулся на траве. «Вера» нырнула в воду и плавала, затеяв игру с утками. Утки и не пытались улизнуть от нее, доверчиво подставляя маленькие головки с бусинками глаз под ее ласковые ладони. Погладив их и что-то назидательно им сказав, «Вера» мчалась уже на другой конец пруда, легко рассекая воду.
«Какая она сильная и ловкая, стройная, а вот лица никогда не покажет», — грустно подумал Василий. Воспоминания о родных краях, о далекой Сибири, о деревне, доме, о прудах за лесом нахлынули вдруг на него, настроение резко упало, он встал, глянул на радостную «Веру» и, опустив голову, побрел от пруда.
— Вера, я пошел домой, — крикнул он и сразу же побежал, чтобы не слышать удивленного ответа, потом вдруг остановился и… сам нажал клавишу выключения тренажера. Экраны погасли, лес исчез, солнце потухло, запахи травы пропали, птицы не пели. Василий стоял, опустив голову, под ним застыла резиновая лента тредбана, он всеми силами старался скрыть слезы, бесшумно падающие на зеленую резину. Справа и слева от него мигали индикаторы приборов, впереди виднелся жилой отсек, его спальня, кухня, библиотека, спортивный зал, его поля, луга, озера, пруды и его солнце. А настоящее Солнце, огромное, золотое Солнце-звезда уже вставало на черном и густом горизонте. Василий молчал. «Вера» тоже молчала, анализируя и понимая состояние своего подопечного…
Василий осмотрел приборы — все было в пределах нормы. Но беспокойство не пропадало, и он знал почему: он еще ни разу не прерывал подобной игры, всегда доводил ее до конца, и они прибегали домой веселые и счастливые, а сейчас Василию было стыдно за свою слабость и за то, что он, наверное, обидел «Веру». Машина тоже обдумывала ситуацию и пыталась разобраться в его чувствах.
— Василь, воды горячей сегодня нет, отключили еще вчера и, как всегда, не предупредив заранее, неужели так трудно расклеить объявления или позвонить, я целый день была дома, — продолжила игру «Вера».
— Не сердись, Вера, береги нервы, они еще нам пригодятся, а я умоюсь холодной, в Сибири мы о горячей воде и не думали, разве только что в бане.
— Ну что ты, Вася, я поставила греть воду, еще когда мы убегали на зарядку, сейчас смешаю ее с холодной, — заботливо предложила «Вера». — А вот я в Сибири никогда не была. Что на завтрак? Молоко? Ветчину с яйцом? Омлет?
— Ничего не хочу, а в Сибирь вместе поедем, я тебя маме покажу.
— Тогда выпей сок, выдумщик.
— Не хочу.
— Нельзя так, Василь, ты же знаешь, брось хандру, не капризничай, ты уже давно взрослый.
— Хорошо, выпью сок, умоюсь, съем омлет и никуда не пойду, буду работать как вол, только прошу тебя — дай немного побыть одному.
Голос «Веры» умолк. Василий занялся астроприборами. Осмотрел Солнце: кажется, надвигается солнечная буря, темные пятна на светиле словно уплотнились, почернели и сбились в кучу, надо ожидать очередной вспышки. Василий ввел информацию в память, машина застрекотала, обрабатывая ее и передавая экспресс-информацию на Землю.
«Проглотила», — все еще раздраженно подумал он.
Следующим на очереди был Марс. Там, на Марсе, очевидно, наступила весна, белые шапки полюсов потемнели, от них потянулись тонкие нити речушек и рек. Они изрезали округлость планеты вдоль и поперек.
«Как желтая дыня в голубой сетке», — подумал он, сделав несколько снимков, и передал обработку информации машине.
— На что похоже?
Машина молчала несколько секунд, а потом тихо сказала:
— На шар, покрытый голубыми линиями.
«Эх ты, моя умная помощница, бедное все-таки у тебя воображение», — с удовлетворением подумал Василий.
Он обрел уверенность человека — хозяина корабля, и ему стало легче. Почувствовала это и машина.
— Василий, сегодня по программе осмотр гнезда и первые попытки полетать нашим земным пернатым, — напомнила «Вера», голос ее был ласков.
— Пошли, а то бы я позабыл, спасибо, что напомнила.
Мир был восстановлен. Василий переплыл в отсек биологии, там в углу разместилось «гнездо» — термостат, в котором и вылупились птенцы. Они подросли и уже пытались выбраться наружу, но их не пускала прозрачная стенка их «гнезда». Птенцы сидели совсем не по-земному, не рядышком, протянув одновременно вверх свои голодные раскрытые рты и отталкивая друг друга еще не окрепшими клювами, а как-то разбросанно, словно разлетевшиеся комочки желтоватой глины.
Василий наклонился над ними, птенцы забеспокоились, перышки на их тонких шейках вздыбились, и они превратились в еще более беззащитных и жалких. Усмехнувшись, Василий открыл стенку, и вот уже один птенец, вцепившись лапками в обрез дверцы, внимательно рассматривал новый для себя мир. Покрутив головой еще несколько секунд, он все-таки решился и, оттолкнувшись от дверцы лапками, выскочил наружу.
— Взвился в небо, — усмехнулся Василий.
За первым птенцом вылез второй, за ним третий. Василий сидел в углу лаборатории и наблюдал за птенцами. Рядом тихо зашуршала кинокамера.
