Старейшина объяснил:
— Этим простым обрядом, к которому вы, естественно, должны будете присоединиться, мы демонстрируем нашу общность и нашу зависимость друг от друга. Пойдемте, встанем в очередь!
И у Кугеля, и у Гарстанга не оставалось иного выхода, как отрезать себе по пальцу и бросить их в общий котел.
Пир затянулся далеко за полночь. А утром жители деревни в точности сделали все, как они и обещали.
Очень прочный и устойчивый баркас был загружен провизией и водой, включая и запасы, оставшиеся от ночного пира.
Жители деревни собрались на причале. Кугель и Гарстанг выразили свою признательность, затем Кугель поднял парус, а Гарстанг отдал концы. Ветер наполнил парус, и лодка заскользила по водам Сонганского моря. Постепенно берег стал лишь далекой линией на горизонте, и двое людей очутились в полном одиночестве, и только свинцовый блеск волн окружал их со всех сторон.
Наступил день, и все осталось таким же: вода внизу, небо вверху, и тишина, стоявшая повсюду. День тянулся долго и казался нереальным, как сон, и меланхолическое великолепие заката солнца предшествовало появлению тумана цвета разбавленного вина.
Поднялся, казалось, ветерок, и всю ночь они плыли на восток. Но к утру ветер затих совсем, и Кугель с Гарстангом уснули, в то время как паруса лениво хлопали над их головами.
Весь этот цикл повторился восемь раз. Утром девятого дня впереди показалась низкая береговая линия. И к вечеру нос их лодки пробил прибой и уткнулся в мягкий песок широкого морского берега.
— Значит, это и есть Элмери? — спросил Гарстанг.
— Так мне верится, — сказал Кугель, — но какая часть, я не знаю. Азиномей может находиться к северу, к западу или к югу. Если лес, который виднеется вон там, находится в Восточном Элмери, то лучше нам обойти его как можно дальше стороной, потому что у него нехорошая репутация.
Гарстанг указал на берег.
— Обрати внимание: еще одна деревня. Если люди здесь такие же, как и по ту сторону моря, то они помогут нам отправиться в путь. Пойдем, спросим у них все, что нам нужно.
Кугель отступил на несколько шагов назад.
— Думаю, сначала неплохо было бы все разведать, как и раньше.
— Для чего? — спросил Гарстанг. — В том случае мы все только неверно истолковали и оказались в дурацком положении.
Он пошел по пляжу вперед, по направлению к деревне. Приблизившись, они разглядели людей, идущих по центральной площади — прекрасных мужчин с золотыми волосами, которые переговаривались друг с другом голосами, звучавшими сладкой музыкой.
Гарстанг радостно приблизился к ним, ожидая, что его встретят с еще большей радостью, чем на том берегу, но деревенские жители при виде пилигримов побежали вперед и тут же накинули на них сети.
— Зачем вы эго делаете? — обратился к ним Гарстанг. — Мы здесь посторонние и никому не хотим причинять вреда!
— Вот именно, вы здесь посторонние, — заговорил самый высокий из златовласых жителей деревни. — Мы поклоняемся ненасытному богу, известному под именем Дангота. Все посторонние — автоматически еретики, и поэтому ими вскармливают священных обезьян.
И с этими словами они начали тащить их прямо по земле, усеянной острыми камнями, в то время как прекрасные дети их весело плясали рядом с осужденными.
Кугелю удалось вытащить трубку, полученную им у Войкода, и он осветил деревенских жителей насыщенным голубым светом. В испуге они попадали на землю, и Кугелю удалось высвободиться из сетей. Выхватив шпагу, он кинулся, чтобы освободить Гарстанга, но деревенские жители уже пришли в себя.
Еще раз Кугель использовал свою трубку, и они отскочили в страшном испуге.
— Иди, Кугель, — заговорил Гарстанг. — Я — старый человек, и мне немного осталось жить. Беги, спасайся, я желаю тебе от всей души самого хорошего.
— Раньше у меня и была бы такая именно реакция, — задумчиво ответил Кугель. — Но эти люди разбудили во мне благородные стремления, так что выбирайся из сети, мы отступаем вместе.
Еще раз он вызвал панику своим голубым светом. Гарстанг тем временем освободился, и они побежали по берегу моря.
Деревенские жители бросились в преследование, кидая в них гарпуны. Один из первых же брошенных гарпунов проткнул Гарстангу спину. Он упал, не издав ни единого звука.
Кугель повернулся и направил в их сторону трубку, но заклинание больше почти не действовало, появился всего лишь слабый лучик света. Деревенские жители замахнулись для второго броска. Кугель выругался, прокричал проклятие, увернулся, кинулся в сторону, и гарпуны вонзились в песок рядом с ним.
Погрозив им кулаком в воздухе, он повернулся и убежал в лес.
Кугель шел сквозь Старый лес шаг за шагом, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, не хрустнула ли где-нибудь ветвь, не слышатся ли осторожные шаги или даже чье-нибудь дыхание? Его осторожность хотя и не позволяла ему идти быстро, не была ни непрактичной, ни излишней: слишком многие существа входили в этот лес с абсолютно другой целью, нежели он. Однажды в страшных сумерках ему удалось заметить двух деодандов и убежать от них. Еше раз он остановился на самом краю опушки, на которой размышлял невесть о чем лейкеморф, после чего Кугель стал вести себя еше осторожнее, скользя от дерева к дереву, вглядываясь и вслушиваясь, перебегая открытые пространства как можно быстрее и как можно бесшумнее, как будто от контакта с землей у него болели ноги.
Ближе к вечеру он вышел на небольшую полянку, окруженную черными мандурами, высокими и чванливыми, как монахи в капюшонах. Несколько красных лучей солнца, попадавших на поляну, освещали единственное искореженное кинцевое дерево, к которому был приколот лист пергамента.
Стоя в тени деревьев, Кугель долгое время изучал полянку, затем, сделав шаг вперед, взял кусок пергамента в руки. Круглыми буквами на нем было написано:
“Мудрец Зарайдес делает вам щедрое предложение! Тот, кто найдет это послание, может потребовать и получить один час консультации по любому вопросу бесплатно! В ближайшем холме — вход в пещеру. Мудреца можно найти внутри.”'
Кугель с удивлением посмотрел на пергамент. Это был еще тот вопрос: с какой стати Зарайдесу делиться своими знаниями и советами с такой щедростью? Такое случалось совсем не часто — так или иначе, Закон Равновесия должен был поддерживаться любым образом. Если Зарайдес давал советы — если не говорить, конечно, об абсолютном альтруизме, — он должен был ожидать чего-то взамен: если не денег, то знаний о каких-то далеких событиях или вежливое внимание со стороны людей, которым он, помимо совета, будет высказывать свои философские взгляды или что-нибудь в этом роде.
