– Может, и поставят. Идем за Аминой?
Норна заслоняла полнеба – громадная розовая полуокружность, просвечивающая сквозь пелену киселя, вырастала над горизонтом, заливая скалистую территорию зыбким сиянием, тянула к себе. Ее поверхность была испещрена темными пятнами и спиралями, некоторые казались живыми – они еле заметно меняли очертания, переползали с места на место. У Поля перехватывало дыхание, когда он на это смотрел.
– Ураганы, – услышал он искаженный динамиком шлема голос Стива. – Там постоянно все бурлит, даже отсюда видно.
На поверхности Рузы радиосвязь не действует, поэтому скафандры снабжены приспособлениями для голосового общения. Звуки приглушенные, с хрустом, словно сама здешняя атмосфера их разъедает.
Поль с трудом заставил себя отвести взгляд от Норны. Сила тяжести на Рузе невелика, достаточно оттолкнуться посильнее – и медленно, как во сне, поплывешь в эту розовую бездну, где кружатся в неторопливом (или все-таки в бешеном?) танце темные вихри…
– На меня странно действует это полнопланетие. Как будто я немного пьяный.
– Что на тебя действует? – переспросил Стив.
– Полнопланетие. Нельзя же сказать «полнолуние», если Руза – луна, а Норна – планета.
Они стояли на краю низины, где поблескивающий в лучах гигантского светила черный кристаллический лес тонул в тяжелых клубах аммиачного тумана. Поля эта картина завораживала, но сейчас нет времени на то, чтобы задержаться здесь и хорошенько все рассмотреть. Он попросил Стива запомнить это место, чтобы вернуться сюда когда-нибудь потом. Включив антигравы, они полетели над невысокими скалами в ту сторону, где в волокнистом коричневом небе маячило слепящее пятно здешнего солнца (с Норной оно ни в какое сравнение не шло).
В тяжелых скафандрах с антигравами, кислородными баллонами и прочей экипировкой они не отличались от множества геологоразведчиков, работающих на Рузе. Анизотропные щитки скрывают лица, искаженные голоса невозможно идентифицировать.
Столпотворение скал сменилось голой серой равниной – Поль не мог сверху разобрать, каменистая она или песчаная. Справа линия горизонта дрожала и колыхалась.
– Миксер-море, – угадав, что его заинтересовало, сказал Стив. – Хочешь посмотреть?
Один из здешних феноменов: впадины, заполненные пылевой взвесью и каменными глыбами – те трутся друг о друга, кружатся, сталкиваются, шум слышен издали. Гравитационная аномалия. К миксер-морю нельзя приближаться – это ловушка, и летать над ним нельзя ниже, чем на километровой высоте. Оттуда не выберешься. Разве что Стив мог себе позволить взглянуть на это вблизи, чтобы через минуту телепортироваться на безопасную дистанцию. Поль успел заметить в пылевом мареве, среди охваченных хаотичным движением больших и малых камней, обломки какой-то машины – это было самое страшное. Когда он подумал о том, что стало с пассажирами, его охватила неприятная слабость.
Они снова очутились над равниной, вдали от миксер-моря.
– Тебе плохо?
– Уже прошло. Что это, вообще, такое?
– Никто не знает, и я тоже не знаю. Миксеры есть на всех картах, и народ туда не лезет, несчастные случаи бывают редко. Пойдем проверять объекты?
– Пошли. Если перепутаем базу «Конторы» с базой Космопола, нам это выйдет боком.
Поль попытался сострить, но ему не было весело. Его охватила тоска – то ли на него так подействовал вид покореженных обломков, болтающихся среди каменного крошева, то ли чудовищно разбухшее, нависающее над этим миром пятнистое светило. Появилось предчувствие беды, неопределенное, но режущее, и он не был уверен, что останется жив.
Расчеты курса на Рузу сохранились в компьютере бота. Лейла долго возилась с коррекцией, потом проверяла результаты с помощью навигаторской тестовой программы, сосредоточенно хмурясь от усердия. Ивена уже начала надеяться, что ничего у нее не получится, когда она объявила:
– Готово. Сейчас полетим.
– У тебя все правильно? Мы не врежемся в Норну?
– Никаких проблем. Навигация в трехмерном пространстве – это проще простого. Я еще когда была маленькая, играла на виртуальных симуляторах в космопилота, а потом летала с Хинаром. Начинаю предстартовую проверку бортовых систем!
Загримированный, принявший двойную дозу хминка Саймон покинул «Гиппогриф» вслед за Маршалом. Он играл с огнем. Если до кого-нибудь дойдет, что он шпионит за великим и любимым вождем «Конторы», его расстреляют. Нет, вот этого не надо, ведь тогда вместе с ним и фильм погибнет… Но он опытен и осторожен, он не попадется.
Что за Тайна у Маршала? Тот сотрудничает с пиратами? Под прикрытием «Конторы» занимается контрабандой? Готовит путч с целью захвата власти в Галактике? Все это домыслы, а для фильма нужен фактический материал, и Саймон Клисс добудет его любой ценой.
Заводы и лаборатории «Конторы Игрек» находились в трех рузианских городах – Солбурге, Бранне и Каменасе. Спрос на сырье из облака Тешорва, как и на рубиконский дерифл, превышал предложение, так что «Контора» обеспечила себе здесь еще один солидный источник дохода. Когда наемники Лиргисо все это разнесут, где-то произойдут биржевые обвалы, экономические кризисы… Лиргисо уже признался с трагическим вздохом, что, будь его воля, он предпочел бы не разгромить, а прибрать к рукам все эти предприятия, но тогда, Фласс, каждый будет знать, где его искать. Поэтому придется реализовать варварский вариант, и виновата во всем Тина, которая шесть лет назад записала его в преступники и натравила на него Космопол.
Его послушать, так она много в чем виновата: и Лейла нахваталась от нее дурных манер, и Поль из-за нее не смеет уступить своим подспудным желаниям, и Стив из-за нее не может вернуться к себе домой, – а все потому, что она крайне деспотичная натура.
Высказал он это после разведки, когда телепортировал ее в дом на Канпеи. На Рузе они почти не обменивались любезностями, так как с ними была Амина. Смуглая женщина с загрубевшей, в мелких морщинках кожей, торчащими из-под верхней губы стальными клыками и трехгранными черными шипами на скулах и на костяшках пальцев. Темные с проседью волосы коротко острижены, глаза печальные и бесконечно усталые. Тому, кто это сделал, стоило бы руки оторвать.
Тине показалось, что Амина сразу распознала в ней другого киборга, несмотря на отсутствие внешних признаков, и Лиргисо позже подтвердил, что так оно и есть. Во время прогулки говорила в основном она – суховато и обстоятельно отвечала на вопросы босса, иногда на вопросы Тины. Она ни разу не улыбнулась. В ней было что-то от осенней травы: покорное увядание и надежда на будущую жизнь, которую пообещал ей Лиргисо.
