– Что насчет ситуации? – спросил Стив.
– Не знаю. Она такая, что ничего не разберешь, вроде как во время урагана не видно перспективы. А детонатор вот-вот рванет. Может, сегодня. И после этого то ли проснется, то ли высвободится что-то… Не знаю, что это, – голос Поля звучал все тише, словно угасал. – Оно от меня ускользает, я чувствую только его тень.
– Оно заэкранировано? – подсказал Лиргисо.
– Наверное, да. Но не так, как ты, иначе. Когда я пытаюсь его рассмотреть, мне становилось плохо. Как будто оно меня обвиняет, и я начинаю сходить с ума. Тебя я и то лучше переношу.
– Поль, я счастлив это слышать, почти признание в любви! – Лиргисо отвесил иронический поклон.
– Идем? – не обращая на него внимания, Поль повернулся к Стиву. – Нам еще в скафандры залазить. Тина, удачи.
Лейла наконец-то перестала всхлипывать. Она свернулась в углу дивана, подтянув колени к подбородку, и казалась совсем маленькой и несчастной. Ивена сидела рядом, тоже с ногами забравшись на диван, и ждала, когда она успокоится.
– Не расстраивайся. Он нарочно все это наговорил.
– Он во мне разочаровался, – отозвалась Лейла тонким дрожащим голосом. – Я сама виновата. В кафе была сетевая видеокамера, он показал мне запись… как я катаюсь по полу с Клиссом… И он никогда больше не сможет относиться ко мне по-прежнему.
– Он нарочно. Он ведь и раньше тебя ругал, а потом все проходило. Хочешь кофе со сгущенкой?
– И с шоколадными конфетами, – хлюпнув носом, согласилась Лейла. – Я видела, куда Тина убрала коробку «Рубиконской короны» – помнишь эти, с коньяком?
– Тина сказала, нам их много нельзя, – засомневалась Ивена.
– Ну и что, она же все равно не рассердится.
После кофе и конфет Лейла с угрюмым прищуром спросила:
– Знаешь, что я сейчас сделаю?
– Найдешь, где Тина спрятала еще две коробки «Короны»?
– Нет. Я возьму бот и полечу на Рузу. Просто прогуляюсь по Солбургу, и если мне опять попадется Клисс, я его проигнорирую. Чтобы все заинтересованные личности поняли, что я умею оставаться на высоте.
– Лейла, это же опасно!
– А мне наплевать, – взгляд Лейлы стал еще непреклонней. – Мне это нужно, и все.
– А как ты выберешься с яхты? – Ивена задала вопрос, втайне надеясь, что это невозможно и у подруги ничего не выйдет.
– Хм, запросто. Я же хакер! И вообще, у Стива все охранные системы рассчитаны на то, чтобы чужих сюда не пустить, а не на то, чтобы нас держать взаперти. Снаружи не войдешь, а выйти – без проблем. А пилотировать я умею, меня Хинар научил, еще когда мы жили на Ниаре.
– Тогда я с тобой, – решила Ивена.
Она понимала, что Лейлу ей не остановить, но отпускать ее одну тоже не хотела – может, если они будут вместе, ничего плохого не случится?
Тина рассматривала в зеркале свое новое лицо: круглое, энергичное, с ямочками на щеках, полные губы скрадывают излишнюю массивность подбородка. Она не умела хорошо гримироваться и попросила Живущего-в-Прохладе помочь, а теперь оценивала его работу.
Сам Лиргисо превратился в молодого человека довольно невзрачной наружности. Глядя на свое отражение с иронической ухмылкой, он выдавливал из тюбика на собранные под сеткой волосы косметический клей. Заметив, чем он занимается, Тина спросила:
– Разве не проще обстричь их накоротко и покрасить?
– Не проще! – он скорчил горестно-шокированную мину. – Сколько потом возиться, чтобы восстановить прическу…
– Ты же умеешь быстро отращивать волосы.
– Зато красил я их несколько часов! Сложнейшая процедура… Знаешь, сколько здесь оттенков зеленого?
– Сколько?
– Девять. И заметь, тон каждой пряди по всей длине безупречен.
Убить несколько часов на покраску волос – для Тины это было непостижимо.
– Постарайся не забывать о том, что на время разведки я твой босс, великолепная Тина, – закончив с клеем, он надел на блестящую, словно облитую желе голову прилизанный русый парик и стал похож на начинающего менеджера. – Меня зовут Вальтер, в честь моего последнего донора, а как будут звать тебя?
– Лаура, – первое имя, пришедшее на ум. – Хотя как единственный на всю Галактику представитель уникального живого вида, я не особо нуждаюсь в именах, правда?
Лиргисо покаянно улыбнулся и вскинул руки: сдаюсь.
– Возможно, у Амины слух тоже более острый, чем ты думаешь, – добавила Тина. – Вдруг она слышит нас?
– Она в кормовом отсеке, нас от нее отделяют две звуконепроницаемые переборки. Идем, Лаура, я вас познакомлю.
Тина встала с тигрово-полосатого кресла, оттолкнула мобильную раму с небьющимся зеркалом – та бесшумно откатилась в сторону.
– А Поля ты сам достал. Если постоянно напрашиваться, рано или поздно получишь.
– Тина, да неужели ты не понимаешь, отчего он так бесится? Ну, конечно, где тебе понять… Я так и не сделал то, чего он втайне хочет, вот он и мстит за свои обманутые ожидания. Тина, разве я виноват? С домберга он вернулся полуживой, и был риск, что он у меня в объятиях умрет от инфаркта, поэтому я не стал искушать рок. А что было потом, ты сама видела! Его недовольство вполне оправданно, однако разве я в чем-то виноват? Фласс, такого драматичного и безумного флирта у меня еще не было!
– Ты чокнутый, – констатировала Тина, когда он умолк. – Поль хочет только одного – чтобы ты оставил его в покое.
Лиргисо зажмурился и помотал головой.
– Тина, ты напрасно веришь всему, что он говорит. Вспомни, кто он такой, – «сканер», магическое существо! А между тем он еще в детстве сумел внушить окружающим, что он обыкновенный ребенок, которого не надо ни лечить, ни исследовать. Он очень рано научился казаться не тем, что он есть на самом деле.
– Ну и что? – Тина пожала плечами. – Он хотел спокойной жизни и свободы, это его право.
– Не отрицаю. Но, великолепная Тина, человек с такой практикой притворства введет в заблуждение кого угодно… только не Живущего-в-Прохладе. Я знаю все о притворстве, и Полю меня не переиграть. Кстати, мы с ним дважды целовались – у меня на вилле и на яхте после домберга, и оба раза это его возбуждало. Простенький, но эффективный тест.
– Какое это имеет значение? Даже если ты не врешь – реально что-то значат только наши осознанные, рациональные желания, все остальное неважно.
– Тина, ты меня убиваешь! – Лиргисо опять зажмурился. Сейчас, когда он был загримирован под скромного офисного служащего, его театральные ужимки производили комичное впечатление. – Уже в который раз… Хочешь услышать о себе правду? Хочешь?
Тина молчала, ожидая, что он выдаст дальше.
– Все твое хваленое бунтарство всегда было поверхностным, великолепная Тина. Одна видимость – а под ней, как монолитная скала под слоем дерна с зеленой травкой, прячется несокрушимая манокарская добродетель, которой никакие соблазны не страшны. Вот ведь жаль, что на Манокаре этого не поняли вовремя! Я не удивлюсь, если тебе там лет этак через двести-триста памятник поставят как вместилищу истинно манокарской морали и примеру для подражания.
