— Я там записала. Из фирмы «Юпитер». Кажется, его фамилия Котов. Очень огорчился, что не застал…Что вы сказали?
— Я сказал: спасибо, Ольга Семеновна.
— А вы, оказывается, коммерсант.
На слово «коммерсант» тут же сделали стойку наши «пикейные жилеты».
— Да, молодежь пошла шустрая, — глубокомысленно заметил Яков Борисович, оторвавшись от шахматной доски.
— Посмотрим на них, когда в стране воровать станет нечего, — поддержал его Петрович.
Эту тему они могли развивать бесконечно. И соло, и дуэтом.
Я вышел на лестницу и распечатал пачку сигарет. Достал бланк телеграммы. Снова перечитал текст. Кто-то конкретно хочет меня достать. Марат? Бывают у него приступы остроумия, но зачем на работу звонить? В общем, надо действовать. Может, для начала сходить на почту и выяснить — откуда пришла телеграмма? Теоретически это возможно. А если они скажут: с Юпитера? Тогда я пойду в кассу и возьму туда билет. Когда у вас ближайший рейс? Через неделю? А нельзя ли на завтра?
Из соседнего отдела вышли двое курильщиков, и мне пришлось потесниться.
— Проблемы макроэкономики на микроуровне не решить, — размахивал рукой один. — Мировой системный кризис. Понимаешь?
— Разруха в мозгах, — не соглашался второй. — Скорректировать психологию социума от потребительства к созиданию — задача микроуровня. Должен сформироваться класс малых собственников. Но для этого, ты прав, нужна соответствующая налоговая база. Причем в эволюционной форме. Нужно не отнимать заработанное, а поощрять к развитию.
— Это при нашей криминальной экономике?
Слушая их спор, я вдруг подумал: а почему бы не сходить в гости к Ольге Семеновне? Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако, представив эти последствия, непроизвольно расхохотался. Курильщики замолчали и обернулись.
— Простите, — от смущения я закашлялся. — Это к вам не относится…
* * *
Едва сдерживая смех и стараясь не смотреть в сторону Ольги Семеновны, я вернулся на рабочее место. Вытащил наугад несколько папок и набросал сверху спецификаций. Надо занять себя чем-то нудным. Проверенный вариант. Очень отвлекает. К тому же, если зайдет шеф, врасплох он меня не застанет. Подумав, я положил сверху чистый лист бумаги. Типа пишу объяснительную записку. Уже опять хотелось курить. С тех пор как объявил войну курению, ни о чем кроме сигарет думать не могу. Я даже принес песочные часы, которые возненавидел буквально за неделю.
На самом деле проблема в избытке свободного времени. Одна радость — волевым решением я подвинул свой стол к окну. За окном — жизнь. Здание нашего института очень удачно расположено. Новый русский бизнес облюбовал этот район под свои новые русские лежбища. Уже не осталось ни одного подвала, обойденного евроремонтом, а что уж говорить о нашей обители. Освоение новых территорий идет непрерывно — вот уже десять лет — под визг электродрелей и ритуальный стук молотков. Что характерно, как только очередная фирма N заканчивает установку стеновых панелей, у нее тут же заканчиваются деньги. На ее место приходит новая группа шаманов, у которой свои представления о ритуалах. Второй закон термодинамики в действии.
Еще у них появилась мода открывать на соседней улице персональный магазин. С магазинами происходят те же преобразования, но в межремонтном периоде они успевают отработать пару-тройку месяцев. Перед закрытием — это традиция — устраиваются большие распродажи. Видимо, чтобы хоть как-то рассчитаться с банковским кредитом. Поэтому опытное местное население не торопится совершать покупки, предпочитая выждать некоторое время. В прошлом году я купил отличные ботинки. Вчера в этом магазине Яков Борисович присмотрел для сына холодильник. Всего за полцены.
Собранных коммерсантами денег никогда не хватало. Вот тут-то, как правило, и начинался основной рок-н-ролл. Прихватив остатки кассы, они пускались в бега. В особо урожайные годы мы даже делали ставки на того или иного кандидата. Внесли свою лепту и строители финансовых пирамид. Селенги, хопры, чудаки на букву «М» по очереди арендовали в институте целые этажи. А когда в одночасье приказывали долго жить, я наблюдал в свое окно разгневанные толпы юрких старушек. Не обходилось и без казусов, когда вместо сбежавших финансистов под раздачу попадали наши сотрудники и подвергались жесткой обструкции вплоть до рукоприкладства.
— Спутник Юпитера. Шесть букв, последняя «а».
От неожиданности я обернулся. Ольга Семеновна разгадывала кроссворд.
— Европа.
— Подходит… О чем задумался, Юрий Иванович?
— Так, о пустяках. Денег платят мало. Вчера отменили закон всемирного тяготения. А завтра наука докажет, что человек может обходиться без пищи, аккумулируя солнечный свет.
Тут же в разговор вклинился Яков Борисович.
— Да, молодежь пошла шустрая, — сказал он, переставляя на доске фигуру. — Вам шах, уважаемый!
— Кого вы имеете в виду, Яков Борисович? — Я изобразил на лице крайнюю степень удивления. — Уж не нашего ли президента?!
Дискуссия не успела набрать обороты. В дверях появился всклокоченный шеф.
— Неужели деньги дадут? — пискнула Ольга Семеновна.
— Прошу заметить, каких трудов мне стоило выбить аванс. — Он вытер платком потное лицо и с трудом втиснулся за рабочий стол.
— Нельзя ли огласить сумму? — осторожно поинтересовался Петрович.
— Думаю, рублей по триста получим.
Яков Борисович прокашлялся. Ольга Семеновна вздохнула.
— Маловато, — подвел итог Петрович.
— Прокурор добавит, — не удержался я и отвернулся к окну. Шикарные иномарки мокли под дождем. От крыльца к автостоянке бодро двигались братья Гусейновы. Рафаэль и Салман. Очень авторитетные личности в узких кругах. Оба в светлых длиннополых пальто нараспашку…
* * *
До утреннего чая оставалось полчаса. Красиво написав слово «объяснительная», я несколько раз старательно обвел каждую букву.
— Юра, тебя к телефону.
Запнувшись, едва успел подхватить аппарат. Короткие гудки. Черт! Если это опять с Юпитера, найду шутника и засуну ему трубку в неподходящее для этого дела отверстие. Шеф многозначительно смотрит в мою сторону. Намекает. Я пожимаю плечами. Солдат спит — служба идет.
За десять минут переношу на бумагу историю про Валеру и лифт. Получается вполне художественно и озорно. Рисую красивый вензель и подписываюсь: «Ваш навеки Юрий Стрелков». Шеф, не глядя, кладет лист в папку. Ему некогда. Он поглощен своей работой. Раскрашивает цветными карандашами график сдачи «процентовок». Чистый Малевич, в рот компот!
