Она вошла в главное помещение нижнего уровня. Стены, окружавшие ее, были построены из тел и скелетов несчастных колонистов. Их принесли сюда для питания эмбрионов. Залитые прозрачной резиной фигуры были похожи на насекомых в янтаре. Сигнал детектора стал сильнее, но повел ее влево. Ей пришлось наклониться, чтобы пройти под свисающими сосульками клея. На каждом повороте она ненадолго включала огнемет, поливая пол вокруг себя. В этом лабиринте легко заблудиться, если не оставлять метким, потом они помогут выбраться отсюда. Один проход был так узок, что ей пришлось протискиваться боком. Она рассматривала лица. На каждом застыла маска агонии.
Кто-то схватил ее. У нее подогнулись колени, перехватило дыхание, она даже не вскрикнула. Но это была рука человека. Она принадлежала замурованному телу. Лицо было открыто. Знакомое лицо. Картер Берк.
— Рипли. — Его голос-стон не был похож на человеческий. — Помоги мне. Я чувствую это внутри. Оно двигается…
Она смотрела на него, не испытывая отвращения. Такого не заслуживал ни один человек.
— На.
Его пальцы судорожно схватили протянутую гранату. Она вырвала чеку и побежала.
Вокруг звучал голос станции, тон стал как будто выше:
— Одиннадцать минут, чтобы удалиться на минимально безопасное расстояние.
Судя по показаниям детектора, браслет был где-то рядом. Позади разорвалась граната, взрывная волна чуть не сбила ее с ног. Послышался другой, более мощный гул, это уже были станционные двигатели. Взвыла сирена, здание содрогнулось. Детектор повел ее за угол. Она напряглась в ожидании. Счетчик расстояния на детекторе показывал «ноль». Браслет Головастика лежал на полу, ремешок был разорван. Яркие зеленые огоньки еще мигали на корпусе.
Кончено. Все кончено.
Головастик открыла глаза. Она находилась в столбообразном коконе. Рядом лежали небольшие предметы. Это были яйца чужих. Она узнала их сразу. Колонисты успели раздобыть несколько яиц для исследования, но те были пустые, раскрывшиеся. А эти целые.
Вдруг одно из них — самое крупное — дрогнуло. По нему пробежала волна, оно сжалось, затем стало раскрываться, как цветочный бутон. Внутри, покрытая слизью, шевелилась смертоносная репродуктивная особь. Застыв от ужаса, Головастик смотрела, как на свет вылезают паучьи лапы. Они появились все сразу. Девочка знала, что сейчас произойдет, и отреагировала единственно возможным способом — она закричала.
Рипли услышала этот крик, повернулась и помчалась туда, откуда он доносился.
Замерев, Головастик смотрела на липкое маленькое чудовище. Оно уже выбралось из яйца, немного постояло, собираясь с силами, потом повернулось к ней.
Оно уже было готово к прыжку, когда в зал ворвалась Рипли. Ее палец впился в курок плазмовинтовки. Одной пули хватило, чтобы липкие паучьи ножки разлетелись по стене. Все сразу.
Вспышка выстрела осветила фигуру взрослого терратоида, он находился рядом и сразу пошел на нее. Две пули в грудь отбросили его к стене. Теперь уже Рипли шла на чужого и стреляла, стреляла, стреляла. Затем включила огнемет, вероятно, для того, чтобы высушить мокрое пятно, оставшееся от чужого.
Рипли подбежала к Головастику. Резиноподобная оболочка кокона еще не застыла, Рипли удалось разрезать ее и вынуть девочку.
— Вот, — Рипли повернулась к девочке спиной и присела на корточки, — залезай.
Головастик взобралась ей на спину, обняла за шею. Она была еще слаба:
— Я знала, что ты придешь.
— Я шла бы к тебе, пока могла бы дышать. Ладно, мы сейчас выберемся отсюда. Держись, Головастик. Держись крепко. Я не смогу держать тебя, мне придется стрелять.
— Ясно. Не переживай. Не упаду.
Рипли почувствовала движение справа, но не реагировала — она сжигала яйца. Затем повернулась и в нескольких шагах от себя увидела чужого. Два выстрела отбросили его. Пригнувшись, она прошла под большим цилиндрическим коконом. Вокруг стоял невообразимый шум: вой аварийном сигнализации смешивался с грохотом падающего оборудования, с надрывным гудением перегревшихся двигателей, со свистящим шипением чужих.
Если бы она осмотрелась, когда вбегала в яйцехранилище, она заметила бы это и раньше. Но тогда она спешила на помощь Головастику.
В чадном дыме она увидела гигантский силуэт. Над яйцами, как огромный сверкающий насекомоподобный Будда, возвышалась матка. Ее зубастый череп был воплощением ужаса. Шесть члеников, две ноги и четыре мачтоподобных клешни гротескно топорщились над необъятным брюхом. Наполненное яйцами, оно походило на огромный мешок цилиндрической формы, который с помощью резиноподобной паутины был подвешен к решетке из труб и воздухопроводов. Казалось, что это фантастическое брюхо и является конечной целью работы трансформаторной станции.
Рипли поняла, что только что прошла под этим средоточием зла.
Как завороженная, она смотрела сквозь прозрачную брюшную полость. Внутри бесчисленные яйца пребывали в постоянном движении. Они перекатывались, меняясь местами, стремясь попасть в поток, движущийся к яйцеводу. Там уже царил порядок: они выстраивались в плотную шеренгу и ждали невидимого сигнала, чтобы затем, волна за волной, выкатиться наружу. Влажные и блестящие, они появлялись из яйцевода и тут же попадали в клешни многочисленных трутней. Эти уменьшенные копии чужих сновали взад-вперед, укладывая яйца в лунки. Они не замечали двух людей, наблюдавших за ними, их инстинкт говорил им, что новые яйца надо немедленно отнести в безопасное место.
Рипли вспомнила, как Васкез заряжала гранатомет, и повторила ее движения. Она закладывала гранаты в нижний ствол и стреляла. Четыре гранаты послала она в мерзкое брюхо. Тонны яиц вперемешку со зловонным желатинообразным веществом вывалились на пол. Матка пришла в ярость, ее метания напоминали движения взбесившегося локомотива. Рипли обливала ее огнем, заодно сжигая и все вокруг нее. Яйца съеживались, как шарики для пинг-понга, трутни исчезали в испепеляющем пламени. Укрываясь от огня, матка откатилась в глубину зала. Двое чужих приближались к Рипли. Счетчик плазмовинтовки был на нуле. Она быстро сменила магазин и нажала спусковой крючок. Атакующие были разорваны бронебойными пулями.
Двигалось что-либо или нет, не имело значения. Рипли стреляла во все, что не было механическим, прокладывая себе путь к лифту. Пот, дым, пар почти ослепили ее, но оставленные ею метки были хорошо видны, как жемчужины в грязи. Выла сирена, здание сотрясали последние конвульсии.
Рипли бежала сквозь огонь, не чувствуя его. Она мчалась как во сне. Несмотря на тяжелые боеприпасы, ей казалось, что она летит над металлическим полом, не касаясь его.
