Что поделаешь, то, что с нашей точки зрения выглядит простовато, сухо, возможно даже и не художественно, американцы склонны предпочесть творчеству «высоколобых» авторов. Такова многолетняя традиция заокеанской читающей публики. Еще Корнея Ивановича Чуковского возмущала всеамериканская слава поэта Генри Лонгфелло: «Это был гений банальности. Американцы почитают его национальным поэтом… От их имени говорил Эдгар По, их пророком мнил себя Уолт Уитмен, они оттолкнули этих гениальных самозванцев и признали Лонгфелло, прекраснодушного джентльмена, обычного клерка по уму и сердцу». В течение многих десятилетий в нашей стране был свой счет к американской литературе в силу различий ментальных и политических. Нам предлагались по большинству переводы авторов, сочиняющих в русле русской литературной традиции, склонных к социальной проблематике, духовным исканиям, сатире на американские идеалы и т. д. Писатели эти могли быть даже вовсе не известны в самих Соединенных Штатах, в то же время любимцы американской читающей публики нередко оставались незнакомы нам.
Теперь, кажется, пришел черед и для этих. Элизабет Линн-одна из них. Фигура ее типична. В тридцать лет появляется первая публикация писательницы в сборнике издательства Беркли, а спустя четыре года она получает всеамериканскую премию и завершает работу над трилогией «Хроники Торнора». На литературном рынке не требуется многолетних творческих опытов, если потребитель с готовностью покупает твои книги. Развития «высокой», элитарной литературы рыночный подход не исключает и таковому не препятствует, но там и тиражи и гонорары совсем другие. Там художник творит для себя либо проповедует, а в массовой литературе творческим побуждением автора выступает читательский интерес. Симптоматично, что Элизабет Линн обращается к жанру фэнтези именно на рубеже восьмидесятых годов-в период настоящего рыночного бума, захватившего не только литературу Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить снятый в то же время фильм Джорджа Бурмэна «Экскалибур». Этот киношедевр фэнтези стал событием и собрал урожай призов американской Киноакадемии.
Итак, романы госпожи Линн появились на свет на волне интереса американской читающей публики. От традиционных сочинений фэнтези их отличала почти нарочитая аллюзийность. Среда обитания героев отчасти фантастическая, а отчасти живо напоминает о жизни американских поселенцев, пионеров, осваивающих необжитой континент. Сама география романов с великой рекой, текущей к морю с севера на юг, Галбаретом-житницей страны, горами на севере и пустынями на юге ассоциируется с картой Соединенных Штатов. Для удобства читательского восприятия приспособлены и композиция и язык романов. Примерно такими словами может быть написан газетный репортаж. Сдержанность, простота и ясность-так предпочитает повествовать Элизабет Линн. Путешествие-древнейший, еще гомеровский способ организации драматического действия становится основным и для нее. Жизнь обтекает странствующих героев, предлагая повороты сюжета и новые коллизии. В ряде случаев течение повествования достигает прямо-таки комиксной схематичности. Таково, например, описание побега героев из Торнора в романе «Сторожевая башня». Российский читатель может остаться разочарован аскетизмом и сухостью одного из центральных эпизодов романа, но не следует забывать-американец, возросший на культуре комиксов, судит иначе, а книга сочинялась ему на потребу. Такой вот, во многом для нас непривычный оборот-писатель сочиняет на потребу. Чарский из пушкинских «Египетских ночей» снисходительно говорил Импровизатору-итальянцу: «У нас поэты-сами господа». Элизабет Линн не желает быть госпожой своих читателей, «властительницей дум». Она работает в той литературе (называйте ее, по своему усмотрению, массовой, демократической, коммерческой), где действуют более всего экономические законы и успех книги зависит оттого, обнаружат ли на ее страницах читатели то, чего им хотелось бы.
Вот лишь один пример в подтверждение этой мысли. В обоих романах присутствует однополая любовь, в «Танцорах Аруна» еще и подробно описывается интимная близость между братьями. Резонный вопрос: почему дама берется за столь рискованное, по вполне понятным причинам, дело? Что ей Гекуба?
Ответ на удивление прост. Всего год назад при личном участии президента США Билла Клинтона было наконец принято решение, разрешающее гомосексуалистам проходить воинскую службу. Событие стало одним из самых заметных во внутриполитической жизни Америки 1993 года. «Рухнул еще один запрет для сексуальных меньшинств, эти люди получили возможность полнее реализовать свои гражданские права»-примерно так реагировала демократическая пресса Соединенных Штатов. Словом, благодаря этому позволению граждане, независимо от своей сексуальной ориентации, получили еще одно подтверждение, что живут в свободной стране, и все вместе смогли порадоваться за своих ранее обделенных сограждан. Надо ли говорить, что Америка состоит не из одних убежденных демократов, и прежде чем восторжествовали конституционные идеалы равенства, несколько лет продолжалась шумная, на всю страну, полемика. А возникновение общественного интереса к проблемам жизни сексуальных меньшинств, реализации их гражданских прав приходится как раз на вторую половину семидесятых-время писательского становления Элизабет Линн. Мы можем только гадать, отчего в деловитой Америке с ее культом добропорядочной семьи появился устойчивый интерес к проблемам подобного рода, но писательница лишь «чутко его уловила».
Разумеется, из этого не следует, что творчество госпожи Линн и ее коллег по массовой литературе откровенно конъюнктурно и антихудожественно. Такое суждение десятилетиями навязывалось нам. Внушалось заведомо пренебрежительное отношение к массовой культуре в целом. Между тем бестселлеры всякого рода сами собой возникали и в советском искусстве и, как правило, не встречали официального одобрения. В литературе это, несомненно, прежде всего книги Эдуарда Успенского, Кира Булычева, братьев Вайнеров и Стругацких… Отпал гнет цензурного диктата, на который шепотком сетовали советские писатели, и что же? Много ли новых имен узнал массовый читатель? Как случилось, что маститым советским кинематографистам оказалось до сих пор не по плечу создание ничего подобного по популярности не только американской «Санта-Барбаре», но даже мексиканским сериалам? Спрос на качественное массовое искусство неограничен, а удовлетворить его отечественные мастера культуры почему-то не спешат.
«Нет, не могут», — утверждает уже упоминавшийся Борис Парамонов. Он считает, что демократическое искусство предполагает иной, непривычный для наших художников метод творчества. Наши мастера норовят вершины классики покорять или к ним стремиться, а демократическое искусство идет своими путями, на вершины не заглядывается. Стремится не самовыражаться, а выражать художественными средствами то, что волнует и интересует публику. И каждый художник имеет своего читателя, слушателя, зрителя. По книгам Элизабет Линн можно в равной мере судить и об авторе, и о тех, кто предпочитает покупать именно ее романы.
