— Так вот почему возникла та страшная засуха, которая у нас была? Да, да, помню: действительно, начали сохнуть деревья, трава. Но как же удалось ликвидировать эпидемию?
— Потом, потом, Галочка! Позже не помогали уже и искусственные удобрения: земля так загрязнилась корешками, листьями, соломой, что зернышко даже не касалось почвы. Чтобы добиться хотя бы незначительного урожая, нужно было очейь густыми боронами вычесывать из каждого участка огромнейшее количество мусора. Но изменилась и структура почвы: исчезли капиллярные трубочки в земле — следы тончайших корешков, уничтожаемых ранее микробами… Бесструктурная почва подхватывалась ветром и возникали страшные «черные бури»… Вся земля превратилась в громадный мусорный ящик: ничто не гнило, лишь сжиганием можно было избавиться от всяческих отбросов… Стали дохнуть рыбы в озерах и морях: донные газы, которые ранее уничтожались микробами, теперь распространялись свободно и отравляли воду.
Медленно и непрерывно уменьшалось количество кислорода в атмосфере и увеличивался процент углекислого газа. Животные, люди, промышленные предприятия забирали кислород из воздуха и выделяли колоссальное количество углекислоты. Лишь растения поглощали углекислый газ, отдавая взамен кислород, но они гибли — значит, погибала жизнь на земле… Это было самое страшное!
Коля перевел дыхание и лукаво взглянул на Галину. Та сидела молча, потрясенная всем услышанным.
Степану стало жаль девочку:
— Да не принимай ты близко к сердцу эту побасенку! Никакого универсального антивируса не было и быть не может. Это все Коля выдумал!
— Ага! Нет и быть не может?! — Коля погрозил Степану пальцем. — А кто мечтал об универсальном антивирусе? Может быть, я? Ты! Ты, вслед за профессором Брауном!
— Передергиваешь, дружище! Браун, хотя и механист, но микробиологию изучал у Пастера! Он имел в виду уничтожение только вредных микробов, путем прививки своего препарата больным людям.
Галочка обрадованно подхватила:
— Да, да! А что если и в самом деле уничтожить только вредных микробов? Пусть остаются дрожжи, молочнокислые и те, — как их? — что способствуют гниению. А остальных — уничтожить. Совсем-совсем!
Степан улыбнулся:
— Галочка, это невозможно! Даже если «совсем-совсем» уничтожить вредных микробов, они начнут возникать вновь. Сейчас доказано, что микроорганизмы, обладают невероятной способностью к приспособлению: когда изменяется среда, изменяются и микробы. Те же бактерии, которые вызывают гниение, в определенных условиях могут становиться патогенными, болезнетворными. Да и как можно определить «вредность» микробов? Палочка Коха, возбудитель туберкулеза у людей, вовсе безвредна для растений; страшная для табака мозаичная болезнь не поражает человека… Кроме того, универсальный антивирус вообще не может быть найден: очень уж отличаются между собой различные виды микробов, очень уж различны должны быть методы воздействия на них. Но средства против отдельных микробных групп найти можно. Вот так, например, действует пенициллин.
— Степа, но что же все-таки открыл профессор Браун?
— Не знаю, Галочка. Я теперь сожалею, что порвал брауновские формулы, — возможно, они хоть чем-нибудь помогли бы раскрыть его замыслы. Хотя я и уверен, что ничего существенного не было в тех формулах, но все же интересно.
Коля о чем-то беседовал с Галиной, а Степан задумчиво сидел на диване. Вопросы девочки разбудили в нем воспоминания о профессоре Брауне и его препарате: «Что было в той ампуле? Почему препарат оказался бездействующим? Как могла выздороветь крыса, которой Браун ввел свой препарат?»
Степан и не подозревал, что тайна антивируса вскоре раскроется до конца.
После новогодних каникул в еженедельной факультетской стенгазете «Ланцет» начала печататься научно-фантастическая повесть «Приключения Сапрофита Карболкина». Коля Карпов писал ее таким же методом, как и Эжен Сю своего знаменитого «Агасфера»: сдавал в редакцию все, что успевал написать, имея лишь очень смутное представление о дальнейшем развитии сюжета. Однако у Коли оказался бесспорный сатирический талант и прекрасное умение сводить концы с концами. Студенты покатывались со смеху, читая о невероятных похождениях Карболкина в чудесной стране Безмикробии. Иллюстрировала повесть Таня Снежко, и, желала она того или нет, персонажи у нее удивительно походили на Колю Карпова, Степана Рогова, Мишу Абраменко и остальных студентов четвертой группы второго курса. Успех повести был необыкновенным: очередного номера газеты ждали с нетерпением.
Профессор Кривцов, проходя однажды с доцентом Петренко по коридору, где висела газета, кивнул головой:
— Читали «Карболкина»? Интересно, честное слово! Это все выдумки Николая Карпова. Талантливый парень! И знаете: шужи-шутками, а эта повесть имеет некоторое воспитательное и познавательное значение. Нигде, как в научно-фантастическом произведении, да к тому же сатирическом, нельзя так хорошо высмеять какую-либо вздорную идею… Очень полезное дело, особенно для первокурсников! Они уже знают довольно много, но еще не представляют в полной степени, что значат микробы для жизни на земле. А теперь я заметил: посмеются-посмеются студенты у газеты, да и начинают серьезные споры. Нет, все-таки хорошо придумал Карпов!
Петренко охотно согласился с рассуждениями Кривцова, умолчав о том, что сам натолкнул Колю Карпова на мысль писать эту повесть. Сейчас его интересовало другое:
— Иван Петрович, а не следует ли на студенческом кружке уже по-настоящему поставить вопрос о перспективах борьбы с микробами? Пусть, студенты помечтают — смело и трезво… Ненаучные и беспомощные гипотезы следует отсекать, а то, что хоть немного посодействует развитию творческой фантазии, поддержать…
— Согласен! Это у вас хорошая мысль, Семен Игнатьевич! Я посоветую спланировать таксе обсуждение на следующий квартал… Да и действительно, — рассуждал вслух Кривцов, — приучить мечтать смело и разумно — очень важно. Пусть не все студенты впоследствии станут учеными, но мыслить и дерзать должны все.
Кружковцы с восторгом встретили предложение Кривцова. Каждый избрал себе какую-то одну определенную гипотезу и готовил реферат на эту тему. Специально выделенная комиссия из числа старшекурсников под руководством Кривцова отбрасывала прочь все, что было беспочвенной фантастикой, поддерживала обоснованные, хотя и недостижимые в этот момент проекты, и помогала обнаружить недостатки и недоделки.
Степан Рогов выдвинул гипотезу использовать для борьбы с болезнями явление интерференции вирусов — вражду одних видов микроорганизмов с другими в живом организме. Уже давно было замечено, что некоторые из болезней находятся в состоянии взаимной вражды. Так, например, публиковались данные, что свинка и ветрянка задерживают развитие коклюша, корь и воспаление легких благоприятно воздействуют на протекание столбняка и даже развитие такой страшной болезни, как рак, задерживается под влиянием рожистого воспаления.
