это очень помогало Григорию, настолько, что несколько раз он что-то произнёс вслух. А когда вагон начал останавливаться, Григорий поднял свой взгляд и посмотрел на меня. На его лице проявилась слегка уловимая улыбка. Я улыбнулась в ответ, и на сердце отлегло. В голове не укладывалось, как за такой короткий промежуток времени, можно настолько сродниться с человеком. Думал ли он об этом в этот момент?
Мы остановились. В те небольшие иллюминаторы пробивался свет, и непривыкшими глазами было сложно что-то рассмотреть снаружи. Двое солдат вручную открыли дверь изнутри. Воздух снаружи был теплее и пах чем-то горелым. Ещё в воздухе пахло озоном и пылью.
Мы вышли вслед за солдатами, которые уже выстроились, образовав коридор по направлению к огромной полусфере. Посередине ангара, высотой примерно метров двадцать, располагалась полусфера размером немного поменьше. У подножия полусферы был открыт проход внутрь. Огромное количество труб и проводов соединяло множество приборов и полусферу. По мере приближения к полусфере росло осознание масштабов строения. Ворота в полусфере могли бы позволить въехать внутрь на грузовике.
Нас проводили внутрь полусферы, где было темно и очень сильно пахло озоном. Один из солдат приволок столб высотой метра полтора и поставил его рядом с нами, щелкнул клавишей на столбе и на самом конце столба появился свет. Он покрутил ещё что-то немного, и свет стал поярче. Было хорошо видно лицо Григория и Фат Ил Ти. После чего солдат развернулся и быстрым шагом вышел из полусферы.
Снаружи что-то загудело, и массивные двери половинки начали закрываться. Мы смотрели друг на друга, я взяла за руку Фат Ил Ти, а затем и Григория. Я ощущала спокойствие. Казалось, что всё вот-вот закончится, и закончится хорошо.
Лёгкое недомогание вскружило голову. Пол начал становиться мягким, всё жиже и жиже, ноги проваливались в него. Фонарь упал и отключился. Внезапно стало прохладно и запахло морской водой. Пол в мгновение стал водой, и я упала, окунувшись с головой. Паника была мне не чужда, но это уже начинало входить в привычку, и я быстро нащупала дно. Оттолкнувшись, я вынырнула. Было совсем неглубоко. Услышав плеск воды позади, я развернулась и увидела, вытаскивающего Фат Ил Ти из воды, Григория. Я подплыла к нему и подхватила фат Ил Ти, в этот момент она уже ориентировалась и старалась стоять самостоятельно. Вместе мы двинулись в сторону берега.
До берега было метров двести. Мы шагали и шагали, а солнце тем временем начинало всходить, освещая тропический, усеянный зелёными кустами и деревьями, берег.
Фат Ил Ти вышла на песчаный пляж первой, и сразу же завалилась на песок. Она что-то радостно говорила и трогала песок руками. Григорий же просто уселся в позе лотоса, но тоже был не прочь поиграться с песком. Я была поглощена рассветом. Солнце всходило медленно, что было так необычно, ведь любоваться таким рассветом можно почти бесконечно.
Когда я посмотрела в другую сторону, где небо было всё ещё чёрное, я увидела силуэт приближающегося к нам человека. До него было так далеко, порядка километра, но в моём сердце что-то щёлкнуло. В этот момент сломя голову и увязая в песке, мимо меня пронеслась Фат Ил Ти.
Я даже и представить не могла, что эта хрупкая девчонка способна так шустро бегать. Недолго думая, пускай и не так быстро, но я тоже побежала вслед за ней.
Фат Ил Ти сильно оторвалась вперёд, и добежав первой, бросилась обнимать человека. Слёзы на моих глазах наворачивались сами, я бежала почти вслепую. Чувство радости переполняло меня в этот момент, я не могла поверить — это был Папа.
Отец встретил и меня крепким объятием. Тепло его рук и груди успокаивало и залечивало все раны, от обрушившихся невзгод. Фат Ил Ти держала отца за руку двумя руками, когда он утёр слёзы сперва с моего лица, а затем и со своего:
— Я не могу поверить, Сонечка, — говорил отец, — Как вы меня нашли?
— Я, если честно, и сама ничего не понимаю, мне всё ещё кажется, что я сплю, — в этот момент улыбнулся отец, а следом и Фат Ил Ти.
— Но думаю, что не обошлось без их помощи, — отец поднял палец вверх и указал на небо.
— Кого это их? — сказала я, посмотрев наверх.
— Тех, кто замешан в этом. Но если точнее, тех, кто всё это и замешал. Но этот разговор требует более подходящей обстановки.
Папа взял меня в другую руку и повёл нас в сторону леса. Я смотрела на него и собиралась с мыслями. Вглядывалась в каждую морщинку и седой волос. Какое у него было лицо постаревшее. Я не видела его сколько? Год? Больше? А может, вообще время для него шло иначе, чем для меня. Мои мысли завертелись, и я вспомнила про Гришу.
— Постойте, — остановилась я, — мы забыли Григория.
— Григория? — удивился отец.
— Да! Без него бы нас здесь, скорее всего, не было. Но и это не самое важное.
— Если он тот, кто помог нам снова быть вместе, то я ему обязан буквально всем.
— Он твой сын, — воскликнула я.
— Сын? — возмутился отец и побагровел, — у меня не может быть…
— Ну фактически да, он не сын тебе, — перебила я, — как объяснил он сам, его отец — это ты, но только они оба из, так сказать, параллельной вселенной.
— Итерации, — поправил отец и заулыбался, — и у меня для него, я так думаю, очень хорошие новости.
— Вы с ним знакомы?
— Нет. С ним я не знаком. Пойдём скорее за ним.
Григорий медленно, слегка прихрамывая, шёл нам навстречу. Отец протянул ему руку, но это рукопожатие быстро переросло в объятия:
— Спасибо тебе огромное, что позаботился о них.
— Я не мог иначе, но, по правде говоря, я бы сгинул без них. Эти две невероятные девушки… Чего уж там. Я обязан им по гроб жизни.
Мы отправились через заросли и вскоре вышли на тропу. За просёлком тропа пошла немного в гору. Оказавшись на возвышенности, взору предстала небольшая деревенька. Вдоль дороги расположились пять небольших домов с одной стороны, и большое поле, усеянное различными культурами с другой.
