А если подавленные вспоминания так и не восстановились, что ж… Он заглянул в литературу и выяснил, что риск такого исхода составляет два и пять десятых процента. Ограниченный электроникой доступ к воспоминаниям иногда переходит в перманентное ослабление нервных соединений, которыми эти воспоминания были закодированы.
Пол даже получил отчёт службы управления базами данных, показавший, что он уже заглядывал в эти статьи.
Он перечитывал и пересматривал новости, которые загружал, находясь внутри, и не находил никаких отличий. Просматривал энциклопедические базы данных, наугад проверяя случайные факты из истории, географии, астрономии, и, хотя отдельные детали, неизвестные ранее, его порой удивляли, явных противоречий не было. Континенты не сдвинулись. Звёзды и планеты не исчезали. Велись те же войны, с прежними победами и поражениями.
Всё совпадало. Всё было объяснимо.
И всё-таки он не мог выбросить из головы судьбу Копии, которую выключили и больше не запустили. Обычная человеческая смерть – это одно: являясь частью большого полотна, этот процесс имеет смысл. Однако для Копии, которую просто взяли и остановили, с её собственной внутренней точки зрения, исчезновение необъяснимо – просто край, предел, на котором структура неожиданно обрывается.
Но, если озарение, снизошедшее на него во время экспериментов, истинно (вне зависимости от того, проводились ли эти эксперименты), если Копия способна собрать себя из пыли, разбросанной по всему миру, и заполнить пробелы в своём существовании пылью с другого конца вселенной… как может ей наступить нелогичный конец? Почему бы структуре и дальше не поддерживать себя? Или не найти более крупную структуру, частью которой она могла бы стать?
Теория пыли предполагала наличие неисчислимого количества альтернативных миров, миллиардов всевозможных мыслимых исторических процессов, начертанных знаками из одного и того же первичного бульона-алфавита. В одной истории Дарэм запустил Копию номер пять, а в другой его уговорили занять её место в качестве гостя.
Но, если гость был безупречно обманут и пережил то же, что и Копия, что их различает? Пока человек из плоти и крови неспособен узнать правду, бессмысленно говорить о «двух разных людях» в «двух разных мирах». Два комплекса мыслей и восприятия, в сущности, сливаются в один.
Если бы Копии позволили продолжить функционировать и после того как посетитель узнал, что состоит из плоти и крови, их пути опять разошлись бы. Но Копию выключили; в её изначальном мире у неё не было будущего, никакой отдельной жизни. Поэтому две субъективные истории остались одной. Пол действительно был гостем, верившим, что он Копия. Также он был самой Копией. Две структуры слились без швов и зазоров; невозможно сказать, что одна история – истина, а другая – выдумка. Оба объяснения были равно обоснованными.
Некогда, приготовившись к сканированию, он имел два варианта будущего.
Теперь у него было два варианта прошлого.
* * *
Пол проснулся в темноте, помедлил в замешательстве, потом вытащил затёкшую левую руку из-под подушки и посмотрел на часы. Инфракрасные датчики на циферблате, почти не потребляющие энергии, откликнулись на его взгляд и высветили время, а после времени – напоминание: «В 7 утра в ландо». Сейчас было лишь начало шестого, но засыпать снова вряд ли стоило.
К нему вернулись воспоминания о минувшей ночи. В конце концов Элизабет прямо спросила, к какому решению он пришёл: бросить дело всей жизни или продолжать – теперь, когда он на собственном опыте узнал, каково это. Кажется, его ответ её разочаровал. Пол не ожидал, что увидит её снова.
Как он мог сдаться? Он знал, что никогда не сможет убедиться в справедливости своего открытия, но это ещё не значило, что никто не сможет. Если он создаст Копию, даст ей проработать несколько виртуальных дней, а потом резко прекратит её существование, то по крайней мере эта Копия будет знать, продолжается ли структура её существования. И если другой Пол Дарэм в одном из бессчётных миллиардов альтернативных миров сможет предоставить этой остановленной Копии будущее – структуру, с которой та сольётся, быть может, этот Дарэм повторит весь процесс.
И так далее, снова и снова.
Хотя стыки навсегда останутся идеальными, объяснения происшедшего для человека из плоти и крови, верящего, что у него есть второе прошлое, в котором он был Копией, обязательно будут становиться более натянутыми и менее убедительными, а теория пыли будет настойчиво его преследовать.
Пол лежал в темноте на кровати и ждал восхода, глядя в будущее сквозь коридор зеркал.
Одно не давало ему покоя. Он мог поклясться, что только что, перед тем как проснулся, видел сон – какую-то сложную притчу, несущую откровение. Это всё, что он знал, или то, что ему казалось. Детали маячили где-то на краю памяти, сильно раздражая.
Впрочем, сны Пола всегда легко от него ускользали, и он не ждал, что вспомнит ещё что-нибудь.
17. (Не отступая ни на шаг)
Апрель 2051 года
Мария поёрзала на стуле, пытаясь расшевелить кровообращение, но поняла, что этого недостаточно. Она встала и захромала по комнате, наклонившись, чтобы помассировать затёкшую правую икру.
– Говорите, вы уже двадцать третий? – переспросила она, почти опасаясь, что вопрос прозвучит слишком скептически. Не потому, чтобы боялась обидеть Дарэма, а потому, что рассказ странно зачаровывал, и она не была уверена, что хочет его разоблачать так скоро. Хоть один намёк на насмешку – и шлюзы откроются. – Вы двадцать третий Пол Дарэм из плоти и крови, прошлое которого включает всех тех, которые были до него?
Дарэм ответил:
– Насчёт точного числа не уверен. Я мог сосчитать эту, последнюю, версию больше одного раза; я способен поверить в двадцать три воплощения, но некоторые из них могут быть ложными. Сама природа иллюзий, которыми я страдал, способствует неуверенности.
– Способствует. Нет ли тут недооценки?
Дарэм остался невозмутим.
– Сейчас я здоров. Нанохирургия – действенный метод. Врачи объявили меня нормальным, и у меня нет оснований сомневаться в их выводе. Они просканировали мой мозг, он функционирует безупречно. Я видел данные обследований до лечения и после. Активность префронтальной коры…
– Но разве вы не понимаете, как всё это нелепо? Вы признаёте, что страдали галлюцинациями. Настаиваете, что теперь излечились. Но при этом утверждаете, что ваши галлюцинации не были галлюцинациями…
– Я же с самого начала признал, – терпеливо повторил Дарэм, – что моя болезнь всё объясняет. Я воображал себя – потому что был психически нездоров – Копией в двадцать третьем поколении другого Пола Дарэма из другого мира.
