— Кто из вас мой хозяин? — спустя полминуты поинтересовался корабль.
— Я, Теплер Вайт, - подпрыгивая от нетерпения в кресле первого пилота, ответил миллионер.
— Имена совпали, - подвел итог Сунгари. - Подготовка к старту начата…
— Экстренный взлет! — Атлантида вдавил клавиши ручного управления. - Тестирование отменяю, прогрев систем — тоже.
— Стартую, - флегматично ответил корабль, и мониторы заволокло серой пылью. - До выхода на туристскую орбиту двенадцать минут.
На людей навалилась перегрузка. Три номинальные длились около шести минут, после чего сменились полуторными, и люди смогли говорить.
— Зачем вы это сделали, сэр? — первым делом поинтересовался археолог.
— Не выношу взяточников, - погрозил кулаком невидимому врагу Вайт. - Именно они меньше всех работают, больше всех гадят общему делу, да еще и деньги за это требуют!
— «Нападение на офицера при исполнении служебных обязанностей», - напомнил Атлантида. - Вы давно в тюрьме не сидели, сэр?
— Да ничего за это не будет, - беззаботно отмахнулся миллионер. - Они пришлют мне ордер, адвокаты его опротестуют, они пришлют новый, мои стряпчие к чему-нибудь придерутся. После годика-другого волокиты мой поверенный предложит моральную компенсацию, и на этом все закончится.
— Ага, - кивнул археолог. - Если только вас сейчас не сцапают и не посадят в каталажку. И тогда уже ваши адвокаты будут бегать кругами, а местные судейские — выискивать неправильные закорючки и тянуть время.
— Корабль находится на туристской орбите, - сообщил бортовой компьютер. - Прошу координаты или условный номер места прибытия для доклада диспетчеру.
— Отставить, - наклонился вперед Атлантида и погладил клавишу ручного управления. - Сунгари, ты видишь чистый сектор?
— Сектор два двести девяносто свободен от кораблей и паразитных объектов.
— Сунгари, курс два двести девяносто. Режим дискретного перехода.
— Для указанного режима не хватает скорости.
— Приказываю дать максимально возможное ускорение. Переход в режим по готовности. Цель полета: точка на удалении тридцать парсеков по прямой.
— Команда принята. Начинаю ускорение.
И напарники опять замолчали, стиснутые четырехкратной перегрузкой.
На этот раз экзекуция длилась почти четверть часа, и когда ускорение сменилось невесомостью, люди испытали вполне понятную эйфорию. Рассольников, по своему обыкновению, позволил телу несколько минут попарить над креслом, после чего дал команду включить искусственную гравитацию.
— Мы что, вошли в подпространство? — отстегнул ремни Вайт.
— На курсах Миклинза, где я учился, - охотно отозвался Атлантида, - это называлось «режим растянутого дискретного перехода», на старушке Земле — «переходом в подпространство»; в Большом Конде — «проколом пространства-времени»; у кракосов—«погружением в душу создателя»; у шивад — «обратимой смертью», у олимов — «скачком вечности». И вот что интересно, сэр Вайт. У всех разумных рас есть свое собственное теоретическое обоснование этой методики передвижения, свои формулы и свой взгляд на физику процесса. А вот аппаратура почему-то получается на удивление похожая. Иногда даже взаимозаменяемая… Хотя нет, вру. Корабли кракосов не ускоряются до тех пор, пока не будет вознесена молитва. Я пытался упростить процедуру, но не получилось. Так и молился два месяца, пока срок аренды не кончился.
— Надо было потребовать заменить на другой, сэр.
— Э-э, нет, сэр Теплер, - покачал пальцем археолог. - С молитвою расход топлива на семь процентов падал. Точно так же, как и у шивад, если перед ускорением птенца сизура в жертву принести. Или цыпленка. Я потом попытался в университете объяснение получить, но мне сказали, что такого быть не может. А я на каждом цыпленке четыреста кредитов выигрывал. И еще шивады говорили, что их жертвенная птичка воскресает, если из ускоренного полета в обычный вернуться. Но тут сказать ничего не могу — они пернатого сразу после разгона съедали. Прямо вместе с костями.
— Семь процентов, говорите? — Толстяк зашевелил губами. - Да, получается два с небольшим процента снижения себестоимости перевозок. Сэр Платон, об этом есть смысл поговорить.
— Говорить бесполезно, - покачал головой археолог. - Наша физика этого феномена не признает. Нужно просто произвести точные измерения и, если приборы подтвердят, поменять наши дискретные установки на шивадские «божественные».
— А обслуживание? Если наши не возьмутся, придется инопланетчиков привлекать… Командировочные, рабочие визы, жилье… Что выиграю, то и потеряю…
— В другой раз решите, сэр Теплер, - остановил его раздумья Рассольников. - Открывайте карты. Где потерпел аварию кондидский корабль? Нам осталось проложить последний маршрут. Давайте локальный шар.
— Какой шар? — даже удивился толстяк. - Кто же такие данные доверяет компьютеру? Нет, здесь и только здесь! — Миллионер постучал себя пальцем по виску. - Слушайте: локалка семь Медузьей Дороги, сорок три, шестьдесят пять. Удаление ноль, семьсот сорок три. Планета возле двойной звезды.
— Сунгари, - потребовал Атлантида, - дай в рубку Карту семь Медузьей Дороги.
Над пультом повис полуметровый серый шар, перечеркнутый толстым красным тоннелем.
— Плоскость сорок три…
Шар прорезался голубым диском.
— Азимут шестьдесят пять.
По голубому диску побежал тонкий луч.
— Ноль, семьсот, сорок три единицы.
На луче зажглась точка.
— В указанном месте есть картографированные объекты?
— Двойная звезда равными массами три единицы, - отчеканил бортпилот.
— Да! — восторженно закричал Вайт. - Это она!
— Точка нашего прибытия? — успокаивающе поднял руку Платон. В сером шаре неподалеку от первой точки зажглась вторая. - Примерно сто шестьдесят парсеков. Шесть дней пути. Ну что же, сэр Теплер, мы почти у цели. За это нужно выпить!
— Нужно, - согласился Вайт.
Атлантида последний раз пробежался глазами по дисплеям датчиков и картинкам мониторов, после чего расслабленно отмахнулся и повел толстяка на камбуз.
В отсеке охлаждения пылились лишь две початые бутылки можжевёлого виски — в смысле, виски с Можжевела, да несколько банок овощных консервов.
— Однако, не густо, - потянул археолог к себе одну из бутылок. - Надо активизировать стюарда.
Он прошелся по шкафчикам, нашел пару разномастных стаканов, разлил виски. Понюхал. Передернул, плечами:
— И как только люди эту самогонку пьют, когда столько благородных напитков на свете?
— Наверное, лишь в особо знаменательных случаях.
Они опрокинули по рюмке. Рассольников поморщился и полез за консервами:
