Марья Моревна не испугалась, не осердилась, лишь глянула на него в упор.
- Делай, что задумал. Я своим битьем и тебе, и коню твоему уж все доказала. А ты своим докажешь, что жив еще.
Не повисни над ними угроза от сабли турецкой, сошел бы Иван с коня и вразумил бы умницу жену словами доходчивыми. Но Кощей был где-то там, не прекращал погони, а если и поотстал, так в том заслуга не чья-нибудь, а Марьи Моревны. Опустил он поводья, употребив их по прямому назначенью.
Но этого оказалось недостаточно. Сивка опять сбавил шаг, и вскоре донесся до них грохот копыт. Послал Иван Кощею сердечное проклятье и снова схватился за саблю. Острие затупилось - жаль, без толку. Но делать нечего, иного оружья нет у него, кроме резвых мыслей, ум пронизывающих.
- Надо его остановить иль хоть задержать,- процедил он сквозь зубы.- Знать бы - как.
Сивка, поспешавший споро, как может конь без подбадриванья плетки, повернул к нему угольно-черную морду.
- Из царства Кощеева я тебя вывез. Здесь ты на русской земле, а дома и стены помогают. Схватки тебе не избежать, но об этом помни и место себе такое выбирай, чтоб тебе выгодно было, а ему нет.
- Об том я позабочусь,- встряла Марья Моревна.- Я эту науку от отца своего постигла, а значит, мне равных во всем свете нету.
Положила она руку на повод, и конь тотчас замедлил бег, чтоб ей было способнее озирать окрестности. Степную полосу они миновали, теперь пошли холмы да перелески.
- Вон там.
Место, что она указала, оказалось лощинкою, дождями намытой. Но со всех сторон обступал ее колючий кустарник, будто бы кто нарочно его насадил для прикрытия.
- И как я не догадалась лук из терема захватить! - посетовала Марья Моревна.- Для стрелка в засаде лучше места не сыскать.
Иван покачал головой. Коли уж меч отравленный ничем Кощею повредить не мог, то обыкновенная стрела и подавно.
- Я было подумал,- ответил он, помогая жене спешиться,- но времени решил попусту не тратить ни на стрелы, ни на мечи, ни на отраву.
- Но ведь тогда он сотворит с тобою то, что прежде сотворил! - воскликнула Марья Моревна.- На куски разрубит, вновь меня вдовою сделает, а уж этого я, Ванюша, в другой раз не снесу.- Она прислушалась к отдаленному топоту копыт.Сядем-ка снова в седло да скорей к нашему терему. Единственная надежа - книги мои.
- Нет, голубушка. Кощею того и надобно, чтоб я от него бегал. Надоело мне по его указке жить.
Поглядела на мужа Марья Моревна, и страх на лице ее сменился проблеском надежды. Мало того - она даже усмехнулась.
- Сдается мне, давно ты не по его указке живешь. Говори, что надумал, Иван-царевич!
Он наклонился с седла и крепко поцеловал Марью Моревну в губы.
- Это раз. Остальное сама увидишь.- Он указал мечом на другую лощинку, чуть подалее.- Вон туда ступай, а то ведь и мне тебя терять неохота.
Она рассмеялась. Топот становился все слышней, а Марье Моревне слишком часто доводилось видеть конные поединки, чтоб она сейчас мужа ослушалась. Пешему промеж копыт путаться не след - вмиг стопчут. Но прежде дотянулась она до его пояса и вытащила оттуда маленький клинок. Иван проследил за ее рукою, и страх мелькнул в глазах его.
- Я тебя и раньше предупреждала,- твердо сказала Марья Моревна.- Коли жить, так вместе, коль умирать, так тож. Ежели тебе сыра земля суждена, и я не стану боле Кощеевой пленницей.
С ближнего холма пыль столбом повалила, и на гребне его показался Кощей. Марья Моревна умно выбрала место для нападения: чернокнижнику был только один путь - мимо лощинки, а Иван мог сбоку ударить.
Кощей Бессмертный и его конь ожидали увидеть тыл супротивника, и боковой удар застиг их врасплох. Иван до боли в коленях сдавил конские бока, и Сивка наскочил на старшего брата. В тот единый миг, что промчались они мимо Кощея, для Ивана весь мир перестал существовать, кроме лезвия острой сабли да цели, в какую то лезвие метило.
И нашла сабля свою цель - у Ивана аж рука заныла. Увидал он, как валится с коня супостат, ровно мешок с костями.
Брякнулся Кощей наземь и застыл бездвижно. Иван же, поворотив Сивку и держа наготове меч, стоял и ожидал, что дальше будет.
А было вот что... По телу чернокнижника судорога пробежала, потом поднялся он на колени, слепил руками куски расколотого черепа - точь-в-точь как иные шапку на голове поправляют,- от Иванова удара на лбу у него остался лишь небольшой багровый след. Наклонился он, подобрал саблю, махнул ею Ивану.
- Слезай, пешими биться будем! - крикнул чернокнижник, вставая.- Покажи мне смелость русского своего сердца!
При виде старика, что за много веков отразил все удары богатырские, Ивана мороз до костей пробрал. Сколько мыслей теснилось в голове его, сколько хитростей военных, но все они померкли, когда супротивник с такою легкостью прибрал на место выпущенные мозги, ровно причесался.
- Смелость ты уже видал, старый хрыч! - ответил он.- И сердце русское видал, когда я в прошлый раз твои условья принял. Теперь моя очередь указывать.
Кощей пробурчал что-то себе в бороду и, будто нож, перебросил из одной руки в другую саблю свою турецкую.
- Ты уж лучше беги что есть мочи, Иван-царевич... Хотя и это навряд ли тебе поможет. Все одно ты покойник.
- Был я и покойником, ан видишь, воскрес. А ты, хоть могила тебе не уготована, все одно живой труп.- Иван направил саблю промеж горящих глаз Кощея.- И ежели мнится тебе, что побегу я, жизнь свою спасаючи, а жену тебе оставлю...
Чернокнижник ждал продолженья сих дерзких слов, но Иван вдруг дал посыл коню и на всем скаку отсек врагу десницу по самое плечо.
- ...то не надейся! - закончил Иван, перебросил ногу через луку, проворно спрыгнул с коня и подхватил отсеченную руку.
Оглушенный Кощей и глазом не успел моргнуть. Пальцы левой руки, потянувшиеся было за потерей, сомкнулись в пустоте.
А Иван едва не выронил Кощееву руку. И оттого, что тяжела была, к земле тянула, и от небывалого ощущенья, что держит он не теплую плоть человеческую, но мертвый узловатый сучок. Однако пальцы когтистые все еще сжимали кривую саблю, точно смерть свою - косу.
Кощей Бессмертный, видать, тоже так подумал, ибо начал пятиться от Ивана, злобно пожирая его глазами. Чернокнижник не человек, сказала как-то Марья Моревна. Оттого не убить его ни человеку, ни оружью, человеком сработанному.
Но теперь Иван держал саблю, зажатую нечеловеческой рукой самого Кощея.
- Не надо, Ваня! - дико вскрикнула Марья Моревна, но, увидав, что Кощей пятится, умолкла.
Надолго воцарилась тишина, лишь судорожным дыханьем нарушаемая. Потом раздался утробный голос вороного Сивки:
- Братец, пошто этому стервятнику служишь? Чем ты ему обязан, кроме побоев? - Сивка уставился в рубиновые глаза своего сородича, потом глянул на Кощея, и в очах его вспыхнул такой же огонь.- Брось его здесь. Пойдем с нами искать чары, которые положат конец жизни его растреклятой!
