А еще они напомнили мне амеб, виденных под микроскопом на уроке биологии. Инфузорий-туфелек. Те были такие же полупрозрачные, неустойчивые, пульсирующие. Только эти туфельки, которые за дверью, были гораздо больших размеров. Не туфельки, а просто-таки сапоги для великанов.
И сейчас эти самоходные инфузории-сапоги столпились с той стороны, заглядывая в окошко на нас.
Не знаю чем они там заглядывали – глаз обнаружить я у них не смогла. Но ощущение было безрадостное. Будто тебя жадно прощупывают десятки алчущих взглядов. Если это и есть олеговы собачки, то они, кажется, не прочь полакомиться. Причем, нами.
– А ты уверен, что это псарня? – обеспокоено спросила я.
– Ну, хочешь, конюшней назови. Хотя они мне по повадкам больше напоминают именно собак, а не лошадей.
– Диких собак? – уточнила я. – По имени «Динго»? А то, знаешь, есть еще близкие собачьи родственники по имени «шакалы»… Может, ты этих собачек имеешь в виду?
– Нет, вполне домашних.
– А по-моему они на нас облизываются!
– Конечно облизываются! И хвостом виляют! Они же давно хозяев не видели, вот и радуются.
– Да? – все еще с сомнением спросила я. – А мы точно их хозяева? Может они ждут кого-то другого?
– Меня они уж точно ждут! – заверил Олег. – Сейчас пойду, поглажу, приласкаю. Надо было еще вчера к ним зайти, забыл совсем.
– Ты к ним пойдешь? – замирая, спросила я. – Прямо вот так – откроешь дверь и зайдешь в эту… псарню?
– Хочешь – вместе пойдем?
– Вдвоем? Или всех захватим?
Олег оглянулся на свиту из лыцаров, подумал, покачал головой:
– Пожалуй всем сразу идти не стоит. Все-таки столько чужих людей одновременно – это может их взволновать. А они все-таки животные. Могут и грызануть, разволновавшись. Давай, для начала, вдвоем. Ты, все-таки, близкий мне человек, они тебя не тронут. А и захотят – мне легко будет уследить и вовремя цыкнуть.
– Ага, значит, все-таки могут куснуть?
– Даже люди иногда кусаются, – резонно заметил Олег. – А уж собаки… Даже самые домашние!… Вообще-то я решил назвать их «спирами». От латинского слова «дыхание».
– Ты и латынь знаешь? – неискренне восхитилась я.
Он потупился:
– Нет. В словаре посмотрел.
– А при чем тут дыхание?
– Присмотрись, они напоминают струйку пара изо рта в морозный день.
– Поэт! – хмыкнула я. – Тогда уж, скорее, облако зловонных испарений из канализационного люка. Но в морозный день. Или пар из пробоины в водопроводной трубе с горячей водой! По размерам своим.
– Ну да, – вынужден был согласиться Олег. – По размерам – конечно. Но по сути своей, по структуре… И потом «спир» – звучит красиво. Почти как «эфир».
– Почти как «спёр». – желчно заметила я. – Но не будем о грустном. Ты собирался меня с ними познакомить? С собачками своими? Со спирами? Тогда пошли! Только… – я удивленно пошарила рукой по холодному камню. Дверной ручки не было. – Как эту дверь открывать-то?
– Просто, – сообщил Олег.
Протянул ладошку, вложил указательный палец в крохотную малозаметную вмятинку, надавил – и дверь подалась вперед.
Нет, не подалась! Она не двигалась – она как бы истончалась, исчезая слой за слоем.
– Сейчас я прикрикну на спиров. Чтоб они не выпрыгнули сюда, в коридор, – предупредил Олег.
И замычал. Или завыл. В общем, произвел какой-то звук. И вроде в этом звуке даже не было ничего особо отвратительного, но со мной произошло одно неприятное событие. У меня случился легкий приступ карачунной кручени. Тело вдруг ушло в неизвестные дали, сознание повисло на тоненькой ниточке. Будто легкий воздушный шарик, готовый в любую минуту вырваться и улететь…
К счастью, он не улетел.
Я глубоко вздохнула, приходя в себя, оглянулась. Лыцарство тоже стояло как из проруби вынутое – взбледнувшее, подрагивающее губами. Значит, не одна я такая впечатлительная – и то радует!…
– Я первый зайду, – сказал Олег, оборачиваясь. И замер, напрягся, увидев наше состояние. – Ох, извините. Забыл. Маме тоже тогда не понравилось. Когда она была здесь… Спиры издают достаточно непривычные звуки. И с ними таким же образом приходится разговаривать… Я-то привык. Если с пеленок это слышишь – можно привыкнуть…
– Да ничего, – успокоила я его, до сих пор внутренне обмирая. – Пойдем лучше, чего стоять на пороге.
Олег шагнул в открывшийся проем. И тут же облачился в скафандр.
Так… Значит атмосферка в этой «псарне» не слишком благоприятствует человеческому организму! Что ж, представляется возможность испробовать свежеприобретенный гривенный гарнитур. Обеспечит ли он меня защитой?
Я сунулась следом за Олегом и черная ртутная пленка мгновенно обволокла меня со всех сторон. Сработало! Функционируют гривенки!
Собачки-спиры, отодвинувшиеся, было, от двери после олегова мычания, радостно кинулись к хозяину.
И тут новое неприятное потрясение поджидало меня. Их хозяин – а это был Олег? Больше ведь некому? Только мы с ним вошли под яркий желтый свет «псарни»! Так вот, их хозяин не очень-то напоминал человека. Нечто, стоящее впереди меня можно было назвать в лучшем случае карикатурой на род людской.
Черный скафандр подчеркивал гротескную несоразмерность этого существа: маленькие толстенькие ножки, длинные – чуть не до пола – ручищи, раздутое тело и огромная, какая-то дебильная, голова. Если не принимать в расчет длину рук, то больше всего это напоминало пупса-неваляшку. Или, в крайнем случае, матрешку.
– Ой? – в некотором обалдении вякнула я.
Гигантский пупс оглянулся и сказал:
– Ух ты!
Голосом, между прочим, сказал очень приятным. И до боли знакомым. Именно таким волнующе-мужским голосом разговаривал со мною Олег, когда мы с ним оба в скафандрах.
– Олег? – неуверенно уточнила я.
– Что? – откликнулся он.
– Ты… какой-то странный…
– Я?
– Да. Голова огромная. Ножки короткие. И вообще.
– А ты не себя сейчас описывала?
– В каком смысле? – я внимательно пригляделась к своему телу, переливающемуся ртутным блеском. Вроде все нормально – и ноги те же, и руки.
– Да в том смысле, что именно так выглядишь ты. Голова с арбуз, ножки – как картофелины. Зато руки – орангутанг бы позавидовал…
– Хам! Кто тебя учил вежливости? Все у меня нормально!
– Да? Значит, показалось. Потому что я у себя тоже никаких отклонений от нормы не замечаю.
– Слушай, а может здесь свет как-то иначе преломляется? И искажает все наши замечательно-гармоничные телесные пропорции?
– Наверно. У меня вообще подозрение, что когда выходишь на «псарню», то оказываешься не в нашем пространстве, а где-то совсем в другом измерении. Ином.
– Класс! Это что же – мы вот так выглядим в ином измерении?
