Но пока все шло наоборот. Инициативой владел Тирас. Он вел какую-то свою игру, цель и смысл которой открывать не спешил.
А Сип… Сейчас он плохой союзник. Во-первых, он крайне взвинчен и насторожен. А во-вторых… В таком деле можно работать лишь спиной к спине, безраздельно доверяя друг другу. Шан доверился Сипу. Сип Шану — нет. В результате даже Тирас знает о Бине больше, чем Шан. И если эти скрытые Сипом детали родословной соотнести с его поведением в последнее время, многое становится яснее, а многое — загадочнее. Как это трудно — в чужом мире, когда приходится разгадывать не только врага, но и друга.
— Его казнили?
— Да нет, Сип, его не казнили. С ним еще придется повозиться моим медикам… Трудный случай… Полная амнезия…
— Вы хотите заставить его вспомнить свою биографию?
— В этом нет надобности. Биографию Канира Урана, который уже к тридцати годам был незыблемым авторитетом в области электроники и прикладной физики, а в сорок — приговорен к смерти за покушение на Великого, мы знаем лучше самого Бина. Но его мать и отец, которых Бин даже в лицо не видел, обладали одним фамильным секретом. Секретом огромной государственной важности. У меня есть сведения, что им владел и Бин, хотя на первый взгляд это попросту невозможно. Супруги Ураны скончались… м-м-м… под нашим наблюдением. Связи с внешним миром они не имели. А Бин в то время даже не подозревал об их существовании. О том, кто его родители и как они окончили свои дни, он узнал только через несколько десятков лет… Мои медики пытаются выудить золотую рыбку из мертвого моря, из головы того, кто был когда-то Бином…
— Зачем вы рассказываете нам все это, высший? Государственная тайна не для любопытных ушей. Даже если это уши полицейских гвардейцев. Зачем нам знать про Бина? Мы свое сделали — отдали его в ваши руки. И мы не медики…
Тирас, словно не слыша, подошел к портрету, провел мягкой ладонью по нетускнеющим срезам камня, смахивая несуществующую пыль. Постоял с лицом человека, изучившего за долгие годы каждую пядь, каждый изгиб, каждый скол изумительного сочетания естественных и искусственных линий мозаики.
— Дорого бы я дал, чтобы выведать фамильный секрет Уранов. Никто из вас, даже сами Ураны, даже этот несчастный Бин — никто на свете, кроме меня, не может хотя бы представить цену этому секрету… Дорого бы я дал за него…
И он вдруг пружинисто вышел на Шанина.
— А ты, Шан? Ты — дорого?
— Я? Я — ничего. Это меня не касается.
— Брось. Не надо. Мы все трое — интеллигентные люди, мы выше глупых тайн и махинаций. Не будешь же ты утверждать, что тебя интересуют только деньги? Кто тебе поверит?
— Горон.
— Горон… Мой лучший друг Горон — просто мелкий жулик с чрезмерным аппетитом. Он плебей. Он не способен на крупное дело. Настоящее дело, достойное гения…
— Горон прислал тебе, высший, ящик особого силайского пива.
— Протовит? Премного благодарен. Протовит вместе с остальным вашим багажом стоит у меня в кабинете. А больше Горон ничего не передавал? Более интересного?
— Нет, высший.
— Странно… А как насчет красного саквояжа?
Тирас не кривлялся. Его красивое лицо было сосредоточенно, как у боксера, ведущего атаку. И в серых глазах, которые принято называть «стальными», не было злобы — он просто следил за жертвой, пресекая попытки спастись или перейти в контратаку.
— Не хотите отвечать? Не надо. Я уже знаю, что настоящий саквояж остался у Горона, а у вас — подделка. Не скрою — я думал, что ты явишься в Дрому с настоящим саквояжем. Но Горон решил меня перехитрить… Старый трупоед… Итак, ситуация на сегодняшний день такова: красный саквояж у Горона, ключ от него — у меня. Ведь так, Шан?
— Я не знаю, о чем ты говоришь, высший.
— Я напомню. Ночь. Контрабандная «телега», которую задерживают сторожевые катера. Ваша встреча с Гороном. Ты отдал ему на хранение красный саквояж, добытый за Стальным Коконом. Саквояж, который открывается только твоим мысленным приказом. Горон делает тебя и Сипа «пернатыми» и героями поимки давно уже пойманного Бина. И отправляет в Дрому, где вы должны одурачить высшего Тираса ящиком протовита и проникнуть туда, куда не проникал никто за всю историю Свиры.
— Ты знаешь все, высший.
— Я знаю много, но не все. Я не знаю, например, что в красном саквояже. Как видишь, я откровенен с тобой.
— Там нет ничего, что повредило бы Свире, высший.
— Это не ответ.
— Пока я не могу ответить иначе.
— Хорошо… Тогда я задам другой вопрос: зачем вы явились в Дрому?
— Нам нужно видеть Великого Кормчего.
— Видеть Кормчего… Какое скромное желание — всего лишь увидеть правителя… Так вот, дорогой Шан, я, высший Тирас, правая рука и гранитная опора Великого, никогда в жизни не видел правителя Свиры и никогда не слышал его голоса. И самое горячее мое желание — нет, главная моя цель — видеть правителя! Видеть! Своими собственными глазами — бога ли, чудовище ли, гору всеведающей протоплазмы или обросший проводами автомат абсолютной власти — видеть! Прикоснуться руками! Осязать! Даже ценою жизни — видеть!
Он выбрасывал слова, как тугие кожаные перчатки, не повышая голоса, не теряя дыхания, скользя неслышно по белой комнате, как по квадрату ринга — он вел бой, но его противником был уже не Сип и не Шан, а тот, кто возникал из мозаичной стены, путая реальность и фантазию.
— Правитель! Вы хотите видеть правителя! Вы хотите видеть то, что не может существовать, но существует вопреки здравому смыслу! Зачем вам это? Зачем? Зачем рисковать жизнью ради праздного любопытства? Бросьте ломать комедию! Я знаю, что вам надо. Я догадываюсь, кто вы. Вы оба такие же контрабандисты, как я — министр милосердия. Играть со мной в дурачка бесполезно. Вас выдает порода…
— Ты идешь по ложному следу, высший.
Это вмешался Сип, непринужденно оседлавший софу с песчаным тигром и наблюдавший за пируэтами Тираса с видом тренера.
— Я? Ты самонадеян. Не отказывай и мне в способности мыслить логически. Почему Горон, поймав Бина, не отправил его сразу в Дрому? Ведь его ждала награда! Нет, он поджидал вас и красный саквояж… Ведь не станете же вы доказывать, что ваша встреча с Гороном на орбите — случайность? Это раз. Вам удалось то, что не удается моим медикам, — вытрясти из мертвой памяти Бина фамильную тайну. Помолчи, Сип, помолчи — ты недаром околачивался в Дроме по картинным галереям. Тебе надо было узнать, в какой части Вечного Дворца находится дверь в Башню Кормчего. Единственная дверь, которая открывается снаружи, а не изнутри, как остальные. Дверь, которую преступный гений Кокиля Урана замаскировал одним из настенных портретов Великого… Ну что, Сип? Ты уже ничего не хочешь сказать?
