Вот как! Его опять проверяют!! Или используют в качестве кролика подопытного?!
— Станете готовить меня к заброске в прошлое? В Древний Рим? К Александру Македонскому? К Ивану Грозному?.. Надоело!! Я вам не собачка, чтобы опыты ставить! Ненавижу вас всех…
— Замолчи! — прикрикнул вахтер. — Будешь тут еще сопли распускать! — и, уже спокойнее. — Во-первых, твое мнение меня не интересует. Надо будет — отправлю тебя в прошлое, будущее… к черту на рога. Во-вторых, какой из тебя агент? Кишка у тебя, паря, тонка. Но, и такой, можешь на что-нибудь сгодиться. Пойдешь ко мне в ученики.
Последняя фраза прозвучала не вопросом, скорее распоряжением.
— Нет, — вырвалось у Севы.
— Отчего так? Брезгуешь: мол, вахтер, мелкая сошка… Как же! Ты с докторами наук привык хороводы водить. Да я твоего Солнцева, чтобы знал, раскидал… не на атомы даже — на фотоны! Я их всех могу — в пыль!
Кордонова понесло. Видать, истосковался по слушателям. Всеволод на мгновение поддался гипнотическому действию его голоса; да и взгляд чародея завораживал, подавлял волю. Если б не клокочущая в нем злость, Сева, вполне возможно, не стал бы сопротивляться, позволил бы околдовать себя, сделать послушной марионеткой. Ярость придала ему сил. Вспомнил слова Егорыча, про какую-то «сволочь», пустившую по его следу бандюганов. Теперь ясно, кто эта сволочь.
— Вы, Черный?
Колдун глянул презрительно, скривился в ухмылке.
— Черные, белые… серо-буро-малиновые, ха! Надумано это… Все одним миром мазаны, только некоторые называют вещи своими именами, а другие лицемерят, в благородство играют.
«Знакомая философия, — отметил про себя Всеволод, — мол, все люди в душе подлецы, лишь прикидываются честными. Удобная позиция для оправдания любых мерзостей».
— Ты, Юрин, я заметил, тоже чистоплюйством маешься. Ручки боишься запачкать, — продолжал рассуждать Кордонов. — Невинных ему, видите ли, жалко! Таких, чтобы ты знал, вообще нет. За каждым — хорошо покопаться — что-нибудь, да отыщется. Но главное, чтобы управлять людским стадом, нужна сильная рука. Никакой жалости! Вот, возьми любую из мировых империй: они держались, пока у власти были сильные правители, а стоило попасться хлюпику какому, вроде российского Николашки, или Мишки Горбачева, всё тут же рушилось, державы разваливались, как карточные домики.
«Это мы тоже слыхали. Не раз. Сталинисты на митингах орут: «Просрали великую страну!».
— Вы, значит, считаете, что нам «железная рука» требуется?
— Вам — да! Не мне. Я сам — власть. Верчу-кручу людишками, как мне нравится. Пойми, Юрин, или ты останешься быдлом, которым управляют сильные, или выйдешь из толпы, примкнешь к таким как я, могучим и независимым.
«Врешь, дядя. Хочешь меня шестеркой сделать. Прибрать к рукам, как опытный уголовник лопуха малолетнего, соблазнив рассказами о красивой жизни».
— Скажите, а Велеречева тоже вы… убили?
— Кто ты такой, допрос мне устраивать!! — загремел Кордонов, и — кулаком по столу. Опять усмехнулся. — Только заблуждаешься, друг мой. Не я — ты его убил!
— Врете! — не выдержал Сева. — Я спал… Кроме того, Велеречива застрелили. Откуда у меня оружие!?
Кордонов отмахнулся:
— Для этого не обязательно иметь револьвер. Если бы ты прочитал акт экспертизы, то увидел бы, что там сказано: «…на пуле отсутствуют следы пороха и продуктов его горения». Вывод?
— Духовое ружье?
— Соображаешь! Только ты не совсем прав. Мы, маги, можем и без технических приспособлений обойтись — силой своих легких.
— Но я-то не маг!
— А, как же ты смог с ребятами Меченого расправиться!? Не без магии ведь обошлось, верно?
Сева молчал.
— Представь себе, — продолжил Кордонов, — что так же, как ты получил биоэнергию от Солнцева, некто… — он сделал паузу, — передал тебе часть своих сил. Представил? А потом ты вылез из капсулы, выстрелил пулей в Велеречива, и преспокойно улегся обратно.
— Нет! Неправда!! Я не мог…
— Не мог?! Ты сам-то веришь в это?
«Неужели, я… Возможно ли вообще такое? Здесь, наверное, да. Что если проклятый колдун внушил мне, запрограммировал на убийство, подложил незаметно пулю в карман… Нет, и еще раз нет!».
Не желал Сева смириться с мыслью, что стал, пусть и не по своей воле, убийцей. Разве можно жить с таким грузом на душе!?
— Эй, не раскисать! С непривычки это у тебя. Ничего, пройдет. На войне — как на войне. Главное — цель! Уничтожить во имя великой идеи даже миллион-другой людишек — не вопрос.
«Да он параноик! Явная мания величия: вообразил себя Наполеоном», — решил Всеволод, и спросил:
— Что это за цель, такая?
— Очень простая: порядок, — ответил Кордонов без тени усмешки. — В Мире идет постоянная борьба… Нет, не пресловутых Добра и Зла — это выдумка чистоплюев, слабаков, моральных кастратов. Борются Порядок и Хаос. Закон — против беспредела, государство — против анархии. Разумные существа не зря появились на Земле: их задача убрать первобытный бардак и навести, наконец, Порядок. Это и есть высшая Истина! Вереречев нашел способ превращать некоторые металлы в золото. Это могло разрушить все финансовые структуры, вызвать всемирный хаос. С ним необходимо было покончить.
«Во, как! Арнольда Адольфовича убили во имя Порядка!»
— Истина, говорите… А, вдруг ошибаетесь… Раскольников, скажем… тоже решил, что не «тварь дрожащая» и «имеет право».
— Нашел, с кем меня сравнить! Твой Раскольников слюнтяй. Раз уж пошел на «мокрое дело» — иди до конца. А он? За зря бабку грохнул — ни себе, ни людям, да чуть в штаны не наложил. Сопля. Раскололся и загремел на каторгу — поделом ему. Я, брат, из другого теста.
— Но, ведь никому не дано знать всю истину…
— А всем хочется. Ха!
Кордонов поднялся со стула, прошелся по комнате, подошел к окну.
— Вот ты, к примеру, зачем искал философский камень? Богатства захотел? Власти? Не-е-ет. Ты, может, сам того не сознавая, хотел приобщиться к мировой мудрости.
«Что-то такое я действительно говорил Велеречеву».
Вахтер продолжил:
— Ты, дружок, пошел по неверному пути… В смысле поисков Камня. Обычная людская ошибка: смотрят за горизонт, не замечая того, что лежит под носом, ха-ха! Пойдем, я тебе его покажу.
2
Сева покорно отправился за Кордоновым. Прошли гулкими полутемными коридорами, спустились на два лестничных пролета, вышли «черным входом» во двор, освещенный мощными фонарями.
Вахтер бодро шагал, не оглядываясь. Сева едва поспевал за ним.
— Вот, полюбуйся!
Кордонов остановился возле каменной глыбы, чернеющей посреди институтского двора.
