Тербор пожал плечами:
— У меня нет возражений.
— Я уже сказал, что не возражаю, — сказал Манн.
Семик махнул рукой в молчаливом согласии, Антор ждал Дарелла. Наконец, Дарелл кивнул головой.
Иголки вычеркивали изящные линии по миллиметровке, пока молодой невролог с тяжело нависшими веками оцепенело сидел на откидном сиденье. Из подшивок Дарелл достал папку со старой Анторовской энцефалографической записью. Он показал ее Антору.
— Это твоя подпись, так ведь?
— Да, да. Это моя запись. Сравните.
Сканнер высветил старую и новую записи на экране. Все шесть кривых на каждой записи были на месте, и в темноте с жестокой ясностью прозвучал голос Манна:
— Ну, посмотрите сюда. Есть изменение.
— Это основные волны лоной доли. Это ничего не значит, Хомир. Эти дополнительные зазубрины, на которые ты показываешь, просто гнев. Принимать во внимание нужно другие.
Он коснулся контрольной кнопки, и шесть пар наложились одна на другую и совпали. Более глубокие амплитуды основных представляли повторение.
— Удовлетворены? — спросил Антор.
Дарелл отрывисто кивнул и сам сел на сиденье. За ним последовал Семик, а затем Тербор. Молча собрали кривые, молча их сравнивали.
Манн последним занял сиденье. Мгновение он колебался, затем, с отчаянием в голосе, сказал:
— Теперь послушайте, я иду последним и под напряжением. Я надеюсь, на это будет сделана должная скидка.
— Будет, — уверил его Дарелл — Никакие твои сознательные эмоции не будут влиять сильнее основных, и они не важны.
За этим, казалось, прошло несколько часов в полном молчании…
И в темноте, пока сравнивали, Антор сипло сказал:
— Конечно, конечно, это только начало комплекса. Не это ли он говорил нам? Нет такой вещи, как вмешательство, это только глупая антропоморфическая идея… но взгляните на это! Совпадение, я думаю.
— В чем дело? — взвизгнул Манн.
Рука Дарелла крепко легла на плечо библиотекаря.
— Спокойно, Манн — тобой управляли, они тебя настроили.
Потом загорелся свет, и Манн озирался вокруг себя страдающими глазами, делая ужасное усилие, чтобы улыбнуться.
— Конечно, вы не можете говорить серьезно. В этом есть какая-то цель. Вы проверяете меня.
Но Дарелл только покачал головой:
— Нет, нет, Хомир. Это правда.
Неожиданно глаза библиотекаря наполнились слезами.
— Я не чувствую никаких изменений. Я не могу в это поверить. — С неожиданной убежденностью: — Вы все заодно! Это заговор!
Дарелл попытался сделать успокаивающий жест, но его руку отбросили. Манн зарычал:
— Вы собираетесь убить меня. О Космос, вы собираетесь убить меня!
В стремительном прыжке Антор бросился на него. Резкий удар кости о кость, и Хомир ослаб и обмяк, и в глазах его застыл страх.
Антор нетвердо поднялся и сказал:
— Нам лучше связать его и заткнуть в рот кляп. Позже мы сможем решить, что с ним делать. — Он откинул назад длинные волосы.
Тербор спросил:
— Как вы заподозрили, что в нем что-то не то?
Антор повернулся и иронически посмотрел на него.
— Это было нетрудно. Понимаете, случилось так, что я знаю, где на самом деле Второй Фонд.
Чередование шоков уже не производит должного эффекта…
И как можно мягче Семик спросил:
— Вы уверены? Я хочу сказать, что мы только что прошли через это с Манном…
— Это не то же самое, — ответил Антор. — Дарелл, за день до начала войны я разговаривал с вами очень серьезно. Я пытался убедить вас уехать с Терминуса. Я бы сказал вам тогда то, что скажу сейчас, если бы мог верить вам.
— Ты хочешь сказать, что знал ответ полгода? — улыбнулся Дарелл.
— Я понял это в тот момент, когда узнал, что Аркадия уехала на Трантор.
И Дарелл с неожиданным испугом вскочил на ноги:
— Какое Аркадия имеет к этому отношение? На что ты намекаешь?
— Абсолютно ни на что, кроме всех очевидных событий, о которых мы так хорошо знаем. Аркадия отправляется на Калган и в ужасе бежит в самый центр Галактики вместо того, чтобы вернуться домой. В Лейтенанта Дирижа, нашего лучшего агента на Калгане, вносят изменения. Хомир Манн едет на Калган, и его тоже изменяют. Мул завоевал Галактику, но, довольно странно, сделал Калган своей штаб-квартирой, и мне приходит в голову, был ли он завоевателем — или, возможно, инструментом? На каждом шагу мы слышим: Калган, Калган, ничего, кроме Калгана, — мир, который в неприкосновенности уцелел во всех битвах на протяжении века.
— Ну, и ваш вывод?
— Это очевидно. — Глаза Антора смотрели напряженно. — Второй Фонд на Калгане.
Тербор прервал:
— Я был на Калгане, Антор. Я был там на прошлой неделе. Если там был какой-нибудь Второй Фонд, то тогда я сумасшедший. Лично я думаю, что сумасшедший вы.
Молодой человек яростно набросился не него:
— Ну, так вы тогда толстый дурак. Чем, вы думали, должен быть Второй Фонд? Средней школой? Вы думаете, Излучающие Поля в непроницаемых лучах расшифруют «Второй Фонд» на зеленое и красное вместе с прибывающими маршрутами кораблей? Послушайте меня, Тербор. Где бы они ни были, они образуют компактную олигархию. Они должны быть так же хорошо спрятаны на планете, на которой существуют, как и сама планета в Галактике, в целом.
У Тербора свело челюсть:
— Мне не нравится ваше поведение, Антор.
— Как это меня беспокоит! — последовал саркастический ответ. — Посмотрите вокруг себя здесь, на Терминусе. Мы в центре — в сердце — в колыбели Первого Фонда со всеми его знаниями физической науки. Хорошо, какой процент населения является учеными? Вы сможете управлять передающей энергетической станцией? Что вы знаете об управлении гиператомным мотором? А? Количество настоящих ученых на Терминусе — Даже на Терминусе — может исчисляться менее одного процента к населению.
А что говорить о Втором Фонде, где должна сохраняться секретность? Там будет еще меньше знатоков, и их будут скрывать даже от собственного мира.
— Послушайте, — осторожно сказал Семик. — Мы только что победили Калган…
— Ну да. Ну да! — с издевкой произнес Антор. — О, мы празднуем победу. Города все еще залиты иллюминацией, они все пускают фейерверки, они все еще кричат у визоров. Но теперь, теперь, когда еще продолжаются поиски Второго Фонда — где последнее место, в которым мы будем искать, где последнее место, в которым кто-нибудь будет искать? Правильно! На Калгане!
Вы понимаете, на самом деле мы не причинили ему вреда. Мы уничтожили несколько сот кораблей, убили несколько тысяч, оторвали от них Империю, отобрали их торговую и экономическую власть — но все это ничего не значит. Держу пари, что ни один член правящего класса Калгана ни в малейшей степени не пришел в замешательство. Наоборот, они теперь спасены от любопытства. Но не от моего любопытства. Что вы говорите, Дарелл?
