Стеттин стиснул зубы за бледными, сжатыми губами. Но разве у него был выбор?
В первый день нового года Хомир Манн вновь покинул Калган. Больше шести месяцев прошло с тех пор, как он уехал с Терминуса. За это время разразилась и утихла война.
Он приехал один, а уезжал в сопровождении. Он приехал простым человеком по частном делу, а уезжал неназначенным, но, тем не менее, действительным послом мира.
И что изменилось больше всего, так это его первоначальное беспокойство насчет Второго Фонда. Он смеялся при мысли об этом: и с богатыми подробностями представлял себе, как он окончательно откроет доктору Дареллу, этому энергичному, молодому всезнайке Антору, всем им…
Он знал. Он, Хомир Манн, в конце концов, знал правду.
Последние два месяца войны не были арестом для Хомира. В своем необычном офисе в качестве чрезвычайного Посредника он чувствовал себя центром межзвездных дел — роль, которую он не мог не признать приятной.
Больших битв больше не было — так, несколько случайных стычек, которые вряд ли можно принимать в расчет, — и сроки договора были выработаны, хотя Фонду пришлось немного уступить. Стеттин сохранял свое положение, но вряд ли что-нибудь еще. Его флот был разоружен, его владения за пределами планеты стали автономными и голосовали за возвращение к прежнему статусу, полной независимости или конфедерации в Фонде — кто как выбрал.
Официально война закончилась на астероиде в собственной звездной системе Терминуса, в расположении самой старой военной базы Фонда. Лев Мейрус подписывался за Калган, а Хомир был заинтересованным наблюдателем.
Все это время он не видел ни доктора Дарелла, ни кого-нибудь из других. Но это вряд ли имело значение. Его новости не устареют — и, как всегда, он улыбнулся этой мысли.
Доктор Дарелл вернулся на Терминус через несколько дней после дня победы. И в тот же вечер его дом должен был стать местом встречи тех пятерых, что десять месяцев назад строили первые планы.
Они засиделись за обедом, а потом за вином, словно не решаясь снова вернуться к старому предмету.
Первым Джоул Тербор, прищурив глаз и настойчиво всматриваясь в пурпурные глубины стакана с вином, скорее пробормотал, чем сказал:
— Ну, Хомир, я вижу, ты теперь деловой человек. Ты прекрасно справился с делами.
— Я? — Манн громко и весело рассмеялся. По некоторым причинам он уже несколько месяцев не заикался. — Я не имею к этому отношения. Это все Аркадия. Кстати, Дарелл, как она? Я слышал, она возвращается назад с Трантора?
— У тебя верные сведения, — спокойно сказал Дарелл. — Ее корабль должен прибыть на неделе. — Он незаметно посмотрел на других, но увидел только бессвязные, бесформенные выражения удовольствия. Ничего более.
Тербор сказал:
— Итак, все в самом деле кончено. Кто бы предсказал все это десять месяцев назад! Манн был на Калгане и вернулся. Аркадия была на Калгане и Транторе и возвращается. У нас была война, и мы выиграли ее, слава Космосу. Говорят, можно было предсказать многочисленные повороты истории. Но очень сомнительно, что все, что мы только что пережили с таким трудом, можно предсказать.
— Чепуха, — с раздражением возразил Антор. — Кстати, чего вы радуетесь? Вы говорите так, словно в самом деле выиграли войну. Когда, фактически, мы не выиграли ничего, кроме незначительного скандала, с помощью которого наши умы отвлекли от настоящего противника.
Наступила неловкая пауза, в которую только слабая улыбка Манна внесла диссонанс.
А Антор, яростно ударив сжатым кулаком по столу, продолжил:
— Да, я возвращаюсь ко Второму Фонду. О нем не упоминается и, насколько я могу судить, каждый пытается не думать об этом. Все из-за этой ложной атмосферы победы, которая окутала этот мир идиотов и так привлекательна, что вы чувствуете, что должны в этом участвовать? Тогда кувыркайтесь, делайте сальто, танцуйте и бросайте из окон конфетти! Делайте, что хотите, только выйдите из этого состояния! И когда вы сделаете это и снова станете самими собой, возвращайтесь, и обсудим эту проблему. Она сейчас существует точно так же, как десять месяцев назад, когда вы сидели, закатывая от страха глаза, боясь неизвестно чего. Вы что, в самом деле, думаете, что нужно меньше бояться мастеров Разума Второго Фонда, потому что вы свалили глупого хозяина пары сотен кораблей?..
Он остановился, часто дыша, с красным лицом.
Манн спокойно сказал:
— Теперь вы послушаете меня, Антор? Или вы предпочитаете вашу роль проповедующего заговорщика?
— Говори, Хомир, — сказал Дарелл, — но давайте воздержимся от чересчур колоритных выражений. Это хорошо к месту, но сейчас мне надоедает.
Хомир Манн откинулся в кресле и осторожно наполнил свой стакан из графина.
— Меня послали на Калган, — начал он, — найти, что смогу, из записей, хранящихся во дворце Мула. За этим занятием я провел несколько месяцев. У меня не было веры, что я добьюсь этого. Как я уже сказал, это все Аркадия, благодаря ее изобретательному вмешательству я получил туда доступ. Однако, остается тот факт, что мои первоначальные знания жизни и эпохи Мула, смею утверждать, были немалыми. Я добавил плоды огромного труда из числа важнейших доказательств, которые никому другому не были доступны.
Поэтому я нахожусь в уникальном положении, чтобы оценить реальную опасность Второго Фонда, намного лучше, чем наш легковозбудимый друг.
— И, — проскрипел Антор, — какова же ваша оценка этой опасности?
— А равная нулю.
Короткая пауза, и Элветт Семик спросил удивленно и недоверчиво:
— Ты имеешь в виду нулевую опасность?
— Конечно. Друзья, никакого Второго Фонда нет!
Веки Антора медленно опустились, и он сидел так с бледным, ничего не выражающим лицом.
Манн продолжал — он был в центре внимания, и ему это нравилось:
— И более того, его никогда не было.
— Чем, — спросил Дарелл, — ты обосновываешь этот поразительный вывод?
— Я отрицаю, — сказал Манн, — что это поразительно. Все вы знаете историю поисков Мулом Второго Фонда. Но что вы знаете об интенсивности этих поисков, об их целеустремленности? В его распоряжении были громадные средства, и он не жалел их. Он был целеустремлен, но все-таки потерпел неудачу. Никакого Второго Фонда не было найдено.
— Вряд ли можно было ожидать, что он будет найден, — подчеркнул Тербор нетерпеливо. — У них были средства защиты против пытливых умов.
— Даже когда этот пытливый ум принадлежит мутированной психике Мула? Думаю, нет. Но пойдем дальше, вы же не ждете от меня пересказа сути пятидесяти томов отчетов за пять месяцев. Все это, по условиям мирного договора, станет частью Селдоновского Исторического Музея со временем, и все вы будете вольны сделать такой же неторопливый анализ, как и я. И его выводы будут откровенно определенными, и это я уже выразил. Не существует и никогда не существовало Второго Фонда.
