Все зависело от нежелания кораблей Правителя Стеттина самим проявить инициативу, от их желания остаться там, где не атаковали.
Капитан Диксил безразлично смотрел на часы. Было 13.10.
— У нас есть двадцать минут, — сказал он.
Лейтенант рядом с ним напряженно кивнул.
— Пока все идет хорошо, Капитан. У нас их заперто больше девяноста процентов. Если мы сможем держать их таким образом…
— Да! Если…
Корабли Фонда снова медленно двигались вперед, очень медленно. Не так стремительно, чтобы заставить калганийцев отступить, но достаточно быстро, чтобы только отбить у них охоту наступать. Те предпочли выжидать.
А минуты шли.
В 13.25 на семидесяти пяти кораблях Фонда прозвучал адмиральский зуммер, и они создали максимум ускорения в лоб калганийскому флоту, который был в три раза сильнее. Калганийские щиты вступили в действие, испустив лучи огромной энергии. Каждый из трехсот кораблей сконцентрировался в одном направлении, в направлении этих сумасшедших атакующих, которые подходили неумолимо и бесстрашно, и…
В 13.30 из ниоткуда появились пятьдесят кораблей под командованием Ценна в одном прыжке через гиперкосмос к рассчитанному месту в рассчитанное время — и направились в стремительной ярости на неприкрытый тыл калганийцев.
Ловушка сработала превосходно.
На стороне калганийцев все еще было численное преимущество, но они были не в том настроении, чтобы считать. Их первым движением было бежать, и порядок войск, однажды разрушенный, стал только более уязвимым, так как вражеские корабли создали путаницу на дороге друг у друга.
Через некоторое время это стало походить на крысиную охоту.
Их трехсот калганийских кораблей, ядра и гордости флота, что-то около шестидесяти или меньше, многие в состоянии почти безнадежном, добрались до Калгана. Потери Фонда составили восемь кораблей из общего числа в сто двадцать пять.
Прим Палвер приземлился на Терминусе в разгар торжества. Он нашел фурор отвлекающим, но, прежде чем покинуть планету, довел до конца два дела и получил одну просьбу.
Этими двумя делами были:. 1) заключить договор, по которому кооператив Палвера доставлял двадцать грузовых кораблей определенной пищевой продукции ежемесячно в течение следующего года по военным ценам без (спасибо недавней битве) соответствующего военного риска; и 2) передать доктору Дареллу пять коротких слов Аркадии.
На мгновение пораженный Дарелл уставился на него широко открытыми глазами, а потом обратился с просьбой. Он просил передать ответ Аркадии. Палверу ответ понравился, он был простой и имел смысл: «Теперь возвращайся. Никакой опасности больше нет».
Правитель Стеттин был в гневе и отчаянии. Наблюдать, как его оружие разрушается в руках; чувствовать, как крепкая структура военной мощи разрывается, словно гнилая нить, которой она неожиданно оказалась, — тут и флегма превратилась бы в бушующую лаву. И все-таки он ничего не мог сделать — и знал это.
Он не спал по-настоящему хорошо неделями. Он три дня не брился. Он отменил все аудиенции. Его адмиралы были предоставлены самим себе, и никто лучше Правителя Калгана не знал, что пройдет немного времени — и не потребуется дальнейших поражений. Ему придется бороться с внутренним восстанием.
Лев Мейрус, Первый Министр, помочь не мог. Он стоял здесь, спокойный и неприлично старый, как всегда поглаживая тонким, нервным пальцем морщинистую линию от носа к подбородку.
— Ну, — закричал на него Стеттин, — сделай что-нибудь. Мы стоим здесь побежденные, ты понимаешь? Побежденные! А почему? Я не знаю, почему. Ты знаешь, почему?
— Думаю, да, — спокойно сказал Мейрус.
— Измена! — Слово было произнесено тихо, как и последующие. — Ты знал об измене и молчал. Ты служил дураку, которого я сверг с поста Первого Гражданина, и ты думаешь, что сможешь служить любой вонючей крысе, заменившей меня. Если ты делал так, я вырву за это твои кишки и сожгу их на твоих глазах.
Мейрус никак не отреагировал.
— Я пытался передать вам мои сомнения не однажды, а много раз. Я прожужжал вам уши, но вы предпочитали советы других, потому что это лучше подходило вашему самолюбию. Дела обернулись не так, как я боялся, но даже хуже. Если вы не хотите слушать сейчас, скажите это, сэр, и я уйду. И рано или поздно буду иметь дело с вашим преемником, первым актом которого, без сомнения, будет подписание мирного договора.
Стеттин выпучил на него покрасневшие глаза, огромные кулаки сжимались и медленно разжимались.
— Говори, ты, серый слизняк. Говори!
— Я вам часто говорил, сэр, что вы не Мул. Вы можете контролировать корабли и орудия, но вы не можете контролировать умы своих подданных. Вы понимаете, сэр, с кем вы воюете? Вы воюете с Фондом, который никогда не терпел поражения. С Фондом, который защищен Планом Селдона. Фондом, которому предназначено сформировать новую Империю.
— Плана нет. Больше нет. Так сказал Манн.
— Тогда Манн ошибается. А если он и был прав, что тогда? Вы и я, сэр, мы не народ. Мужчины и женщины Калгана и подчиненные ему миры полностью и глубоко верят в План Селдона, так же как и все жители этого конца Галактики. Почти четырехсотлетняя история учит нас, что Фонд не может быть побежден. Ни королевства, ни военачальники, ни сама старая Галактическая Империя не смогли сделать этого.
— Мул сделал это.
— Верно, но он был вне расчетов, а вы нет. Что хуже всего, люди знают, что вы — нет. Поэтому ваши корабли шли в битву, каким-то неизвестным образом боясь поражения. Нематериальная ткань Плана так нависает над ними, что они осторожничают, выжидают перед атакой и слишком много думают. В то время как с другой стороны та же самая нематериальная ткань наполняет врагов уверенностью, снимает страх, сохраняет моральный дух перед лицом раннего поражения. Что в этом удивительного? Фонд всегда в начале терпел поражение, и всегда выигрывал в конце.
А ваше собственное моральное состояние, сэр? Вы всюду находитесь на территории врага. Наши владения не были захвачены и все еще не находятся под опасностью вторжения — и все-таки мы потерпели поражение. Вы даже не верите в возможность победы, потому что знаете — ее не будет.
Сдайтесь, или вас поставят на колени. Сдайтесь добровольно, и вы сможете сохранить остатки. Вы рассчитывали на металл и силу, и они поддерживали вас столько, сколько могли. Вы игнорировали ум и моральный дух, и они провалили вас. Теперь примите мой совет. У вас есть человек Фонда, Хомир Манн. Освободите его. Отошлите его. Отошлите обратно на Терминус, и он повезет ваши мирные предложения.
