– Рут будет через минуту, – сказал он. – Не хотите встретить ее?
– С удовольствием.
Морна улыбнулась, поднявшись, и подошла с ним к двери. Грегга немного удивило, что она даже не прикоснулась к волосам и не разгладила платье, – по его скромному опыту, первые встречи между женщинами бывали напряженными, – но потом он заметил, что ее незамысловатая прическа в полном порядке, а на синем платье нет ни одной морщинки, словно оно только что было снято с вешалки, – еще одно дополнение к досье любопытных фактов о загадочной гостье.
– Привет, Рут. Рад, что ты смогла выбраться.
Грегг остановил двуколку и помог Рут сойти.
– Еще бы, – сказала Рут. – Слыхал о Вольфе Кейли?
Грегг понизил голос:
– До меня доходили слухи, что он умирает.
– И что ты собираешься делать?
– А что я могу?
– Ты можешь выйти из дома, когда стемнеет, и чтоб духу твоего здесь не оставалось!… Я, наверное, выжила из ума, предлагая такое, но… Я могу остаться здесь и присмотреть за твоей подружкой.
– Это было бы нечестно. – Грегг медленно покачал головой. – Нет, я буду там, где нужен.
– А что, по-твоему, ты сможешь сделать, когда Джош Портфилд приведет сюда свою ораву?
– Рут, – сморщившись, прошептал он, – поговорим о чем-нибудь другом. Ты расстроишь Морну. А теперь идем. Я вас познакомлю.
Рут закатила глаза, но покорно пошла за ним в дом. Женщины молча пожали друг другу руки, а затем – совершенно неожиданно – обе начали улыбаться, как-то сразу распределив и приняв роли матери и дочки. Грегг понял, что они вступили в общение на таком уровне, который ему никогда не постичь, и благоговение перед женской мудростью укрепилось в нем еще сильнее.
Его порадовало, что на Рут, явно ожидавшую подтверждения своих худших подозрений, Морна произвела большое впечатление. Этот факт, бесспорно, облегчит ему жизнь.
Женщины прошли в дом, а он тем временем разгрузил двуколку, внес в комнату плетеную корзину, прижимая ее к груди, чтобы не напрягать локти, и поставил на стол. Рут и Морна были поглощены разговором, и Рут молча указала ему на дверь, приказывая удалиться.
Грегг взял с полки пачку сигарет и, облегченно вздохнув, пошел в сарай, где готовилась пульке. Вообще-то он предпочитал самокрутки, но теперь, когда пальцы потеряли способность к тонкой работе, привык обходиться без них. Удобно устроившись на лавке, он закурил и стал с удовлетворением обозревать медные змеевики, реторты, и емкости с бродящим соком кактусов. Сознание, что в его доме находятся две женщины, одна из которых должна скоро родить, наполняло его новым, прежде не испытанным теплым чувством собственной значимости. Вдыхая тяжелый ароматный дух, Грегг погрузился в мечты, в которых Рут была его женой, Морна – его дочкой, а он вновь был способен выполнять мужскую работу и содержать свою семью…
– Не понимаю, как тут можно находиться… – Закутанная в шаль, на пороге стояла Рут. – Вряд ли этот смрад идет на пользу.
– Он никому еще не повредил, – сказал Грегг, поднимаясь на ноги. – Ферментация – часть природы.
– Как и коровьи лепешки.
Рут попятилась из сарайчика и остановилась, поджидая его снаружи. В красноватых лучах заходящего солнца она выглядела на удивление здоровой а привлекательной, преисполненной красотой зрелости и опыта.
– Мне пора возвращаться, – сказала она, – но утром я приеду и останусь до рождения малыша.
– Мне казалось, что суббота – самый тяжелый день у тебя в лавке.
– Так оно и есть, но Сэму придется обойтись без меня. Я не могу оставить это дитя одну. От тебя не много проку.
– Но что подумает Сэм?
– Что подумает Сэм – не имеет значения. Я скажу ему, что тебе нездоровится… – Рут помолчала. – Билли, как ты полагаешь, откуда она?
– Ума не приложу. Она толковала что-то о Новом Орлеане.
Рут задумчиво покачала головой.
– По ее говору не скажешь, что она из Луизианы. И у нее какие-то странные представления…
– Я заметил, – многозначительно произнес Грегг.
– Взять хотя бы то, что она постоянно твердит о сыне. Просто наотрез отказывается от мысли, что ребенок с таким же успехом может оказаться девочкой.
– Н-да… – Греггу пришли на память расспросы о технических характеристиках оружия. – Хотел бы я знать, от кого она убегает.
Лицо Рут смягчилось.
– Я читала немало книг о женщинах из знатных семей… всяких наследницах… которым не позволяли рожать, если отец ребенка простого происхождения.
– Рут Джефферсон, – широко улыбаясь, сказал Грегг, – я понятия не имел, что ты хозяйничаешь в своей маленькой лавке с головой, полной романтических бредней!
– Ничего подобного! – Рут покраснела. – Но только слепой не увидит, что Морна привыкла к роскоши. И вполне вероятно, что у нее нелады с родными.
– Возможно.
Грегг вспомнил ужас в глазах Морны. Интуиция подсказывала ему, что не родные причина такого дикого страха, но он решил не спорить. Он стоял и терпеливо слушал наставления Рут: как устроиться на ночь в соседней комнате и какой приготовить утром завтрак.
– И не смей притрагиваться сегодня к спиртному! – закончила Рут. – Не хватало только, чтобы ты валился пьяный, когда начнутся схватки. Ты меня понял?
– Понял, понял. Я все равно не собирался пить. Ты думаешь, что ребенок действительно родится в воскресенье?
– Почему-то – не знаю почему, – Рут взгромоздилась на сиденье и взяла в руки поводья, – я склонна ей верить. До встречи, Билли.
– Спасибо, Рут.
Грегг проводил взглядом двуколку, пока та не скрылась из виду за скалой у подножия холма, на котором стоял его дом, и зашел внутрь. Дверь в спальню была закрыта. Из одеял, приготовленных для него Рут, он соорудил на полу постель, но сон не шел. Посмеиваясь от сознания вины, Грегг щедро плеснул себе кукурузной водки из каменного кувшина, стоящего в буфете, и со стаканом в руке устроился на самом удобном стуле. Тлеющий уголек солнца наполнял комнату мягким светом, и, потягивая из стакана, Грегг блаженно расслабился.
Он даже позволил себе надеяться, что Морна останется с ним дольше, чем на шесть запланированных дней.
Грегг очнулся на заре, все в той же позе с пустым стаканом в руке. Он хотел поставить стакан и чуть не в голос застонал, согнув больной локоть, – словно об обнаженный нерв крошили осколки стекла. Ночью, должно быть, похолодало, и незащищенные руки застыли больше обычного. Грегг с трудом поднялся и с досадой заметил, что рубашка и штаны безнадежно помяты. Ему в голову тут же пришло, что одинокому холостяку хорошо бы иметь несминаемые штаны из такой материи, как у…
Морна!
События прошедшего дня мгновенно ожили в его памяти. Грегг заспешил к плите и стал чистить ее, чтобы развести огонь. Рут велела подогреть молока, сварить на завтрак овсянку и принести ей в комнату тазик теплой виды. Отчасти из-за спешки, отчасти из-за неловкости пальцев он несколько раз ронял щипцы и не был удивлен, когда дверь в спальню отворилась. На пороге появилась Морна в цветистом халатике, который, очевидно, привезла для нее Рут. Привычный женственный покрой одежды сделал Морну еще более привлекательной и доступной в глазах Грегга.
