не возражает.
Лизи не остается в долгу и обращается к сопровождающему:
- Простите, а мешки из дерюги на лайнере есть?
Сопровождающий ожидал услышать все что угодно, только не это, и в затруднении:
- Право, не знаю. Однако полагаю, что в хозяйственном отсеке или на продовольственном складе должны быть.
- Прекрасно! Пожалуйста, этого грубияна, бродягу и шантрапу, - показывает она на Джима, - оденьте в мешковину. Три дырки в мешке - для головы и рук. И хватит с него! Можно не отмывать и не причесывать - это бесполезно, все равно лучше не станет!
Джим возмущен:
- О!
Лизи:
- За мешок плачу наличными!
Сопровождающий невозмутим:
- Мы постараемся.
Лизи остается в салоне, Джим с сопровождающим удаляется.
63
Через два-три часа, к вечеру, сияющий Джим в превосходном вечернем костюме, белоснежной сорочке и бабочке входит в женский салон красоты, где толпятся шикарно одетые женщины в вечерних платьях, быстро пробегает по ним глазами, ища Лизи, и, не заметив ее, устремляется внутрь к знакомой служащей. Проскакивая мимо изящных женщин, он вдруг резко останавливается - что-то знакомое зацепило его глаз. Медленно повернувшись, он видит Лизи - Боже мой, какая перемена после шортов с бахромой и мятой маечки! Перед ним преображенная Лизи, величественная светская леди - прическа с нитью жемчуга, вечернее открытое платье, туфли, ожерелье и серьги с бриллиантиками. Иные жесты, иной наклон головы, иной взгляд.
Джим потрясен.
- Боже мой, Лизи, я всегда знал, что ты красавица, но не думал, что настолько волшебно... Я тебе говорил, что я тебя люблю?
Лизи тоже восхищена видом Джима.
- Пока нет...
- Я тебя люблю!
Джим целует руку Лизи. Затем другую руку.
Появляется сопровождающий, обращается к Лизи:
- Я вынужден извиниться, мешковины не нашлось. Только вот это.
Показывает на костюм Джима. Лизи снисходительно:
- Жалко, конечно, но что же теперь делать... Пусть будет хотя бы это.
- Господа, вас ждут в большом зале на двенадцатой палубе.
Дамы почтительно расступаются перед влюбленной парой.
64
Перед началом бала нечто вроде официальной части. Приветственные спичи владельца лайнера и капитана. Затем слегка обалдевшие Джим и Лизи под прицелом телекамер подписывают несколько договоров.
Сначала обращаются к Лизи:
- Прошу Вас, вот здесь и здесь, в двух экземплярах, реклама купальных костюмов в течение трех лет, ежегодная выплата - по миллиону долларов.
- Теперь здесь, реклама ювелирных украшений в течение года, оплата - три миллиона.
- Парфюмерия на протяжении пять лет, ежегодная выплата - два миллиона евро.
- Круизные плавания к Багамским островам - два миллиона.
- Прохладительные напитки - по миллиону долларов в год.
Лизи подписывает, ей вручают документы. Спрашивает Джима:
- Это сколько же всего будет?
Тот пытается сообразить и машет рукой:
- А, потом подсчитаем.
Теперь контракты предлагают Джиму:
- Реклама яхт и катеров - на пять лет по миллиону долларов в год.
- Спортивные автомобили - на три года по полтора миллиона в год.
- Виски - на пять лет по полтора миллиона фунтов в год.
- Охотничье оружие - три миллиона евро.
- Туристическое снаряжение - два миллиона.
- Снаряжение для подводного плавания...
Джим подписывает.
Джима и Лизи уведомляют, что их приглашают в гости с полным обеспечением еврейские общины 16 стран. 16 стран?! Джим и Лизи переглядываются и не возражают - но позже, по дополнительному согласованию.
После церемонии подписания контрактов и бокала шампанского начинается бал.
65
На следующий день утром на лайнере - первые рекламные съемки.
Джим в различных костюмах рекламирует виски и охотничье оружие. Быстрая смена кадров - только щелканье затворов фотоаппаратов. Лизи позирует в купальных костюмах, в вечерних платьях с различными ювелирными украшениями - щелк, щелк, щелк.
В конце концов они утомляются, съемки прекращаются. На палубу Джим и Лизи выходят в своей прежней одежде - затрепанных шортах и выцветших майках. Прощаются с капитаном, сопровождающим, туристами и бизнесменами и спускаются по трапу на свою крохотную яхту. Здесь еще несколько последних рекламных снимков. Наконец фотографы покидают яхту, и она направляется к берегу, где через три тысячи лет возникнет Тель-Авив. Джиму и Лизи хочется придти в себя от столь неожиданного поворота судьбы и еще немного побыть вдвоем в относительном уединении у берегов древнего Ханаана. Они смотрят на свои экземпляры контрактов и не верят своим глазам и тем цифрам, что проставлены на документах.
66
Меж тем столпотворение у невидимой преграды продолжается. Древний мир наскучил, пожалуй, только местным жителям, и они уже не проявляют прежнего энтузиазма. Однако туристические агентства всех стран везут и везут к преграде на автобусах и морских лайнерах тысячи туристов. Работают теле- и кинооператоры, снимая все происходящее за преградой. Непрерывно трудятся у преграды ученые - историки, археологи, антропологи, зоологи и ботаники. Физики своими хитроумными приборами пытаются определить физическую природу преграды. Остаются огражденными колючей проволокой территории расположения военнослужащих. Остается на своем месте и американский авианосец, застыл в неподвижности и линкор под российским флагом. На его палубе - чукча-парашютист.
67
Джиму и Лизи надоело болтаться без дела в море около преграды, и они решают проплыть вдоль нее на юг к Египту. Яхта медленно под неполным парусом плывет вдоль самой преграды, вдоль безлюдного пустынного берега. Со всех судов их приветствуют туристы. Из уважения все суда отступают от преграды, давая возможность скользить вдоль нее именно Джиму и Лизи.
И вдруг в одно мгновение пустынный берег преображается.
Среди зелени возникают необычайные здания легкой сказочной архитектуры. На некоторых из них - синяя Звезда Давида, менора. На обширных плоских крышах - зелень, цветы, под тентами места отдыха, здесь кресла, столики, кое-где спортивные тренажеры. И всюду большие и малые флаги и флажки, на флагштоках и гирляндах - флаги Израиля: белое полотнище, две синие полосы, синяя Звезда Давида. Во многих местах - плакаты с пятью олимпийскими кольцами и надписью "Jerusalem-2426".
А вдали, над возвышенной местностью, на невероятной светлой колонне, на невообразимой высоте - величественное сияющее здание. Это, несомненно, Храм. Он словно парит в поднебесье, опираясь на единственный столп. Впрочем, это не совсем столп, не колонна - это рука, и Храм покоится на ее огромной ладони. К Храму, начинаясь издалека и широко обегая опорную руку по спирали, ведет невесомая широкая белая лестница. Она без опор, она висит в воздухе. Это эскалатор, он поднимает людей к площадке перед Храмом, и только последние ступени, ведущие непосредственно в Храм,
