Голос его умолк, но рука обещала многое...
Горячая мужская ладонь обожгла, и все же Ровика не убрала свою руку.
Пульс ее зачастил. Что-то судорогой пробежало по телу... не страстью и не хворью. Украдкой она искоса взглянула на него. Алек отличался от крепких и коренастых солдат и механиков, ехавших сзади. Худой, гибкий как кнут, с тонкими чертами лица и аккуратной бородкой, сохранявшей опрятность в самых невероятных условиях, блестящий собеседник... Алек держался с ней столь же ровно, как и прочие. Но при этом никогда не позволял ей забыть, что считает ее целомудрие лишь средством сохранения дисциплины.
"Черт, наверное, прошла вечность с тех пор..." Она вспомнила искушения, подворачивавшиеся по пути, когда случалось освоить начатки какого-нибудь языка. Сбегать, не усложняя себе жизнь, в кусты с каким-нибудь симпатичным молодым туземцем было бы так легко. Вся беда была в том, что она не обладала иммунитетом к богатому набору мерзких хворей, свойственных этим краям, к тому же далеко не все из них поддавались антибиотикам. (В этот вдруг ставший головокружительным вечер ей захотелось забыть о жалких вонючих хижинах, скудных полях, заскорузлых людях, согбенных, беззубых и уже в свои сорок лет стоявших на краю могилы, грязных младенцах в обшарпанных люльках, очевидно, умиравших под облаком мух. И это при том что, как она читала, восточно-юропанцы жили лучше, нежели большая часть человеческой расы.) Она полагала, что люди ее по тем же причинам решили терпеть до возвращения во Франсетерр. Во всяком случае, в Алеке она не сомневалась.
"Я не распутница и могу обойтись без этого удовольствия столько времени, сколько потребуется - даже не месяц. В жизни столько хорошего... но..." Она внутренне улыбнулась. "Не хитри с собой, Роника. Ты явно не против, чтобы тебя хорошенько отделали. Почему бы и не здесь?" Она похлопала коня по шее. Шерсть на теплой шее щекотала ее ладонь. "Потерпим еще немножко, друг мой, - подумала она. - И у тебя будет свой .праздник. Господь знает, что ты заслужил его".
Алек отпустил ее руку - они выехали из-под полога леса, и перед ними завиднелся город.
Они шли через север Франсетерра, чтобы избежать внимания маурайских агентов, крысами сновавших по всему Домену. Ничего подобного еще не видела Роника.
- Хой-ах! - воскликнула она, радостно хлопнув в ладоши.
Лес уходил вправо темной дугой. Повсюду вдаль тянулись виноградники, перемежаясь лугами и садами, вдоль дорог выстроились рядами клены, светились окна попрятавшихся в низины ферм. Уютный городок теснился к потемневшим от времени, но по-прежнему казавшимся легкими стенам старинного дворца. Чистое небо - фиолетовое на востоке - становилось серо-голубым над головой, западный край его зеленел там, где только что зашло солнце. На юго-западе парил Скайгольм, чуть уступая в поперечнике полной луне, до восхода которой оставалось недолго. В небе суетились ласточки, а далекий колокол благовестил голосом вечернего покоя...
***
- Да, - согласилась Роника. - Да, да.
Прищелкнув языком, она прикоснулась пятками к ребрам коня и послала его вперед, но не слишком быстро. Алек держался рядом. Кони их спутников и фургон, грохоча, поотстали.
Мощенные камнем улицы грохотали под копытами, стены из местного песчаника отдавали часть дневного тепла. Обитатели городка приступали к обеду, редкие прохожие с округлившимися глазами и раскрытыми ртами сопровождали взглядом чужеземцев, направляющихся в гостиницу, что украшала рыночную площадь. Лавки уже закрылись на ночь. Посреди площади торчал высокий столб, фонарь на вершине его еще не горел. Под ним располагался рупор. Роника направила коня через площадь.
Но тут громкоговоритель вдруг пробудился. Роника остановила своего скакуна столь грубо, что, невзирая на усталость, конь поднялся на дыбы. Звуки франсея, хлынувшие из рупора, ничего не говорили ей.
Однако интонация и тревога, читавшаяся на лицах людей, высыпавших на площадь, предрекали что-то недоброе.
Успокоив коня, Роника подъехала ближе к Алеку и схватила его за руку.
- Что стряслось? - спросила она. - По-моему, что-то жуткое.
Лицо его белело в сумраке, однако Ронике показалось, что оно вдруг посерьезнело.
- Внимание, внимание, бюргеры! - начал переводить он скованно и поспешно. - Специальное уведомление из Иледуциеля всему Домену... Мгновенно обернувшись к ней, он сказал на англее под уличный гомон:
- Какой-то политический заговор... Всеобщий политический кризис, чрезвычайная ситуация, по радио велят всем оставаться спокойными, однако... ничего определенного не говорят; только выходит, что наверху крупная свара.
Она мгновенно овладела собой, - Что ж, поторопимся в Кемпер... не откладывая, - приказала она. - Лучше не останавливаться в городе; только Йау знает, что может случиться. Станем лагерем за пределами его. Еда у нас есть, а завтра с утра вновь отправимся в путь.
В голове пощелкивали цифры, словно бы она уже вернулась к вулканам.
"На скорость надеяться не приходится. Самая лучшая дорога в Домене просто коровья тропа, если сравнить с любым захудалым шоссе в Союзе.
Наш фургон легок - груза почти что нет - но кони близки к истощению.
Быть может, придется обменять их на лошадей не столь хороших, но свежих. До Кемпера ехать неделю или около того, хорошо бы отхватить денек от этого срока...
Ну что ж, черт побори, попытаемся". Роника извлекла свой меч, взяв его словно скипетр, чтобы люди впереди расступились.
- Поехали, мальчики, - вскричала она. - Рысью!
2.
Два года назад подразделение маурайского Инспектората высадилось в Кенае, стало лагерем и, используя город в качестве базы, целый месяц исследовало окрестности. Маураи объявили, что есть основания предположить, будто здесь происходит нарушение договора, однако в подробности вдаваться не стали, потому что - как признался их шеф мастеру Ложи Беньо Смиту - сами ничего толком не знали.
Хотя чужаки старались соблюдать приличия, незнакомцев встречали враждебно и не стремились помочь. Лясканцы держались независимо даже по меркам Северо-западного Союза и саботировали действия Высокого Комиссариата в еще большей степени, чем южане, для которых подобное сопротивление сделалось привычным. В особенности после смерти Руори Хаакону; невзирая на хорошие манеры, его наследник не обладал обаянием.
Исполняя свои обязанности, инспектора потребовали, чтобы им разрешили посетить горы за заливом Кука - область, которую уже примерно двадцать лет посещали только считанные единицы.
- Почему доступ туда ограничен? - спросил командор Окума Самуэло.
- Я бы этого не сказал, - ответил Беньо; его маурайский был лучше, чем англей его гостя. - Просто мы рекомендуем всем держаться подальше, поскольку здешние окрестности принадлежат Ложе Волка или с самого начала, или в результате браков и наследования. Наше общество основано на добровольном сотрудничестве, как вы знаете. - Он добавил с ехидцей.
