Эллисона.
10–16 января 2000 г.
«Я не собираюсь извиняться ни за малоизящную прозу, ни за неудачные сюжеты, ни за грамматические ошибки»
«Линчующие булавки и поворотные моменты», ФАНТАЗИИ ХАРЛАНА ЭЛЛИСОНА, 1979
В лекции, прочитанной в начале 1920-х годов в петроградском Доме Искусств (опубликованной чикагским университетом в 1970 году под названием «Психология творчества») Евгений Замятин говорил: «Искусство развивается, подчиняясь диалектическому методу… Искусство работает по принципу пирамиды: в основе новых достижений положено использование всего накопленного там, внизу, в основании пирамиды. Революций здесь не бывает, не больше, чем где-нибудь еще, – лишь эволюция. И нам необходимо знать то, что в области техники художественного слова было сделано до нас. Это не значит, что вы должны идти по проторенным путям: вы должны вносить что-то свое. Художественное произведение только тогда и ценно, когда оно оригинально и по содержанию, и по форме. Но для того, чтобы прыгнуть вверх, надо оттолкнуться от земли, надо, чтобы была земля».
Аудитория 1920-х годов сильно отличалась от аудитории нового тысячелетия, и все же суть этого послания не устарела. Вот вам земля, от которой отталкивался Харлан Эллисон для прыжка вверх.
Каждое путешествие начинается с чего-то, и даже самое долгое путешествие начинается с одного шага. Крохотные шажки Харлана помогают нам оценить грандиозность его последующих странствий, но даже в ранних работах очень скоро прорезаются темы, преобладающие в его дальнейшем творчестве.
Нет нужды просить Харлана извиняться за шероховатость этих ранних рассказов, равно как не стоит просить его править, чистить или каким-либо другим способом совершенствовать эту прозу (см. приведенную выше цитату из «Линчующих булавок и поворотных моментов»). Они стоят или падают, подчиняясь собственным законам, и представляют собой скорее исторический, нежели художественный интерес, так что пускай остаются как есть.
«Меч Пармагона» и «Глоконда» изначально публиковались сериями коротких фрагментов (5 и 7 фрагментов соответственно) в колонке «Рейнджерс» журнала «Кливленд ньюс», 1949 год. Харлану только что исполнилось пятнадцать, поэтому можно утверждать, что в некотором роде это первые «профессиональные» публикации Харлана (в биографии, написанной Лесли Кей Свайгертом, утверждается, что гонорар выплачивался автору билетами на матчи баскетбольной команды «Кливленд Индианс»). Этими коротенькими рассказиками Харлан впервые дотянулся до более широкой читательской аудитории, чем прежде, когда она ограничивалась лишь его родными и близкими. В данном издании они – включая авторские иллюстрации – печатаются впервые с того давнего 1949 года.
В 1953 году Харлан начал писать для юмористического журнала Университета штата Огайо, одного из трех лучших в стране (другие два издавались в калифорнийском Беркли и Гарварде). Помимо колонки университетских слухов и сплетен (которую он вел совместно с Уинди Флайтер), Харлан давал туда липовые рекламные объявления, придуманные интервью, короткие пьески, рассказы и всевозможную сатиру. «Еще круче» (как часть «Посвящения Марлону Брандо») и «Сага о Джо-Пулеметчике» появились в январе 1955 года в номере, редактором которого был сам Харлан. Это знаменует вершину его университетской карьеры: в том же месяце он был исключен.
«Светлячок» (1956) стал первым рассказом, проданным Харланом профессиональному журналу (как он сам объясняет в предисловии, написанном спустя двадцать лет и включенном в настоящее издание в несколько дополненном и исправленном виде). Даже в этой ранней работе (воспроизведенной в изначальной рукописной версии) Харлан уже начинает играть с условностями научной фантастики. Главный герой называет себя «уродом», и положение, в котором он оказывается, не сулит ему ничего, кроме одиночества и отчаяния в мире, приближающемся к своему концу. Согласитесь, немного мрачновато для жанра, который принято считать детской пустышкой.
«Аварийная капсула» (1956), опубликованная всего через два месяца после «Светлячка», наглядно демонстрирует быстро растущее писательское мастерство, хорошее чувство темпа и грамотно организованные экскурсы в историю. Этот рассказ прост в изложении, но при этом щедро вознаграждает читателя за внимание. Заявленные здесь темы время от времени всплывают и в более поздних рассказах Харлана: конфликт страха и решимости отдельно взятого индивида вообще лежит в основе его литературного творчества.
«Только стоячие места» (1957) – лаконичный комментарий к алчности и шаткости моральных устоев. Под приятной глазу оболочкой таится окровавленный нож. Как и положено хорошей сатире, юмористические нотки удачно контрастируют с классическим ужасом.
От подростка-фантазера до проницательного социального комментатора – всего за восемь лет. Право же, потрясающий рывок!
И это всего лишь начало…
«Я ужасно боюсь умереть, не записав всех теснящихся во мне рассказов»
«Куда уводят шальные мечты», предисловие к сборнику «ИЗ СТРАНЫ СТРАХА», 1967
Меч Пармагона
с рисунками пятнадцатилетнего Харлана Эллисона
Кончалось лето 1503 года. День стоял жаркий, и самая страшная жара царила в Англии, где солнце палило с такой силой, что сыр плавился даже в тени. Так и вышло, что Филип де Пале, сын Говерна де Пале из Данкашира, в надежде укрыться от зноя брел по дуврским утесам.
«А что, неплохая идея», – думал Филип, осторожно спускаясь по узкой тропе к морю. Сниму меч и одежды, свяжу их в узел, закину на спину и вернусь в город вплавь – здесь, вроде, неглубоко.
И Филип расстегнул свой украшенный самоцветами пояс, на котором висел дорогой меч. Потом снял башмаки, рубаху и шапку, привязал все это себе на спину и нырнул головой вниз в прохладную воду.
Глубже и глубже погружался Филип, и вдруг подводное течение захватило его и потащило куда-то в сторону. А когда воздух в легких, казалось, вот-вот закончится, поток вытолкнул его наверх, и спустя секунду он жадно глотал воздух.
Немного отдышавшись, Филип принялся оглядываться по сторонам и к изумлению своему обнаружил, что оказался в огромной пещере! Должно быть, поток протащил его под скалами в не видимый с берега подземный грот.
Продолжая оглядываться, он заметил в дальнем конце пещеры серые от времени обломки корабля. Медленно, с опаской Филип приблизился к нему. Это оказалась древняя ладья викингов.
«Наверное, она давным-давно разбилась о скалы, а течение затащило ее сюда», – подумал Филип.
И тут он увидел!!
Скелет, сжимавший в костяшках пальцев МЕЧ!
Глава 2: Светящаяся находка
Филип осторожно подобрался к скелету и склонился над ним. Стоило ему коснуться скелета рукой, как кости рассыпались в пыль, и остался только прислоненный к сырой стене меч.
Филип взял его в руки и заметил, что от меча исходит неяркое белое сияние. Сам меч был прекрасен: золотой, с рубинами на рукояти. Ближе к эфесу на клинке виднелась надпись на языке древних норвежцев.
«ОБЛАДАТЕЛЬ МЕЧА ПАРМАГОНА, – разобрал Филип, – ОБРЕТЕТ СИЛУ И МУДРОСТЬ,
