командир.
– Определенный круг женщин?
– Более или менее.
– Как использовалась эта информация?
– После отъезда каждого из командированных материал направляли в Москву.
– Сколько времени вам нужно, чтобы подготовить мне справку с полной информацией по этому вопросу?
– За какой период времени?
– С начала фиксации контактов.
– Две недели, товарищ полковник.
– Покажете мне свои черновики, а потом напишите отчет. От руки, в одном экземпляре, без регистрации и подписи … И поменьше шума об этом, майор.
Свиридов помолчал.
– Я могу положиться на вас, майор? – перешел он на русский язык.
– Так точно, товарищ полковник.
– Начните с конца. Завтра покажете мне свои черновики за два последние года, если успеете больше, то сколько успеете.
– Слушаюсь.
– Благодарю вас, майор. Вы свободны.
С ЧЕГО МНЕ НАЧИНАТЬ?
– Анатолий Иванович, с чего мне начинать? – в кабинет вошла Галина.
– Первое ваше поручение. Найти в кадрах приказ об отстранении от работы Валентины Суковициной и подготовить приказ с отменой того приказа и восстановлении ее в прежней должности. За моей подписью. К работе приступить немедленно. Найдите Худобина и возьмите у него служебную записку с просьбой вернуть на работу Валентину Суковицину – предлог не важен, хотя бы он по ней просто соскучился, это формальность.
Глаза у Галины Климентьевны заблестели, лицо порозовело.
– И никаких благодарностей! – остановил ее Свиридов, – Далее – закажите себе вот такие бланки …
Суковицина записывала, и Свиридов отметил, что писала она привычно быстро, но разборчиво и аккуратно.
– Вот пока и все. Действуйте.
– Слушаюсь, Анатолий Иванович, – она закрыла блокнот и пошла к двери, – И все равно спасибо вам большое… от меня и от сестры.
– Анатолий Иванович, вот, познакомитесь, наш начальник УКС'а товарищ Валеев Марат Накинович!
– Здравствуйте, Марат Накинович! Свиридов, Анатолий Иванович. Заставляете ждать себя.
– Прошу прощения, Анатолий Иванович, был в городе, кирпич выбивал, задержался…
– Как это – кирпич выбивал? Сядь, Анатолий Иванович, не уходи. – остановил Свиридов собравшегося выйти Шабалдина.
– Нам для ремонта склада при теплораспредпункте нужно сейчас тысяч двадцать кирпича. А нам не дают …
– Ничего не понимаю! Анатолий Иванович, может ты объяснишь?
– Объект практически "заморожен", никаких новых работ не планируется, а все снабжение идет через городские каналы.
– Так и раньше было?
– Ну, что вы, Анатолий Иванович! Раньше, когда здесь работали, всем распоряжались мы, а город у нас ходил в просителях!
– Галина Климентьевна!
Через десять секунд в кабинет вошла Галина Климентьевна и молча остановилась у стола. Свиридов показал ей на стул.
– Запишите. Сегодня товарищ Валеев даст вам перечень материалов, которые ему не дает город. Вечером доложите мне этот материал.
– А к вам, Марат Накинович, вопрос вот какой. Готовы ли вы и ваши службы к быстрому развертыванию строительно-монтажных работ? И получению всех ресурсов минуя город?
– Мы готовы, но нужно знать объемы. Нужна проектно-сметная документация, заказные спецификации. Нужно разместить заказы через теруправление, а год уже начался …
– Уточняю вопрос: располагаете ли вы достаточным количеством квалифицированных кадров, складскими помещениями и техникой для быстрого развертывания таких работ?
– Да, все это есть. Хотя многие специалисты уже ушли – кто в город, кто на фирму … тут, рядом …
– Подумайте, кто вам может понадобиться. Совещание завтра. А теперь о собственном моем кабинете … Анатолий Иванович говорил мне, что вы непревзойденный мастер обустраивать апартаменты начальникам. Так ли это?
– Да давненько не приходилось заниматься такими вещами …
– Вот и пришлось. Вот кабинет …
Свиридов, Шабалдин, Валеев и Суковицина еще минут десять ходили по комнатам и обсуждали, что там нужно сделать.
– Таким образом – кабинет, зал заседаний, санузел и комната отдыха. Все. Остальное – всякие мелочи и подробности, вроде занавесочек, штор, расцветки обивки и прочего – на усмотрение Галины Климентьевны. Завтра в одиннадцать тридцать вы мне сдаете выполненную работу. Всего хорошего, до завтра.
Свиридов вышел.
– Анатолий Иванович, я не ослышался – все должно быть готово завтра к утру?
– Не ослышался, не ослышался. И советую тебе не мешкать – а то …
КРУГОМ СТОЯЛ МОЛЧАЛИВЫЙ ЛЕС
Кругом стоял молчаливый лес, снег слепил глаза нетронутой белизной и только внимательно присмотревшись можно было угадать, что рядом под снегом пряталась проезжая когда-то дорога.
– Как тихо …
– Только лыжи скрипят … тебе не тяжело идти?
– С непривычки … но ничего … по-моему, уже недалеко …
Впереди, прокладывая лыжню, шел Баранов, а за ним, стараясь не отставать, мелкими шажками двигалась Карцева.
Просеке, казалось, не было конца.
Здание лабораторного блока показалось неожиданно – просто оба подзабыли, что оно пряталось за крутым поворотом с главной просеки.
Площадка у главного входа была заметена толстым слоем снега, но они и не стремились туда – как и главные ворота, главный вход был закрыт на засов с массивным амбарным замком.
Баранов и Карцева обошли низкое здание с глухими серыми стенами и по глубокому снегу подошли к массивным железным воротам в задней стене. Ворота были засыпаны снегом почти до половины, а рядом с ними по стене лепилась хлипкая металлическая лесенка, ведущая к небольшой и малозаметной дверце.
Они подошли вплотную к лесенке. Баранов шагнул с лыжи и провалился в снег по колено.
– Подожди, я помогу тебе, – он взял Лену и переставил с лыж на ступеньку лестницы.
– Ты снегу не набрал?
– Нет, все нормально.
Они поднялись по таким ненадежным с виду ступенькам из редких металлических прутьев на площадку. Дверь открылась легко. За ней был небольшой тамбур и вторая дверь – массивная, металлическая, с кнопками шифр-замка. И она открылась легко после набора шифра.
– Тебе не страшно? Сколько времени мы тут не были?
– Уже четыре года … – Баранов нашарил выключатель.
Свет зажегся сразу, осветив пыльный коридор, уходящий за поворот. Дверь закрылась, отсекая дневной свет и запах снега. В коридоре воздух был лишь немного теплее, чем снаружи, но казался затхлым.
Повернув за угол коридора они попали сразу в главный операторский зал. Баранов включил свет – горели только аварийные плафоны, и зал оставался полутемным.
Лена прошла мимо пустых фундаментов, мимо щитов с пустыми окошками от вынутых самописцев. Пульты операторов остались недемонтированными и под толстым слоем пыли виднелись стекла приборов, ряды сигнальных лампочек, кнопки, тумблеры.
– Грустно … Как на кладбище … – у Лены навертывались слезы.
Баранов подошел сзади и обнял ее.
– Милая ты моя Леночка … А ведь было и хорошее … Что ни говори – здесь прошли не худшие годы нашей жизни …
Она прислонилась к нему, привычно поерзала, поудобнее пристраивая свое тело под его руками, и
