— Интересно, каким же образом? — задал вопрос Фейд. Он нашел эту тему чрезвычайно занимательной.
— Об этом в другой раз, — сказал барон. — Продолжай, Питер!
— Через Уйе мы внушили Хавату некоторые подозрения. Мы даже заставили его сомневаться в ней самой.
— В ком это? — переспросил Фейд.
— В леди Джессике, — пояснил барон.
— Каково, а? — воскликнул Питер в расчете на восхищение Фейда. — Хават ухватился за эту возможность, считая, что она могла бы упрочить его репутацию ментата. Пожалуй, он даже сделает попытку устранить ее физически, — при этих словах Питер нахмурился. — Впрочем, не думаю, чтобы он смог довести это дело до конца.
— Ты и сам не хочешь этого, — сказал барон.
— Не будем отвлекаться от темы, — возразил Питер. — Пока Хават занимается леди Джессикой, мы организуем восстания гарнизонов в ряде городов, чтобы еще больше отвлечь внимание Хавата. Восстания будут подавлены, и герцог уже начнет думать, что опасность миновала. А мы, улучив момент, дадим сигнал доктору и выступим вместе с…
Питер запнулся и вопросительно взглянул на барона.
— Чего там, давай уж рассказывай все, — разрешил тот.
— Мы выступим с двумя ментатами-сардукарами, переодетыми в нашу форму.
— Сардукарами! — испуганно выдохнул Фейд, наслышанный о жестокости этих немилосердных убийц из войск императора.
— Ты должен оценить мое доверие к тебе, Фейд, — строго сказал барон. — Если слухи об этом достигнут другого Великого дома, то ландсраат может выступить против империи, и начнется полный хаос.
— А теперь самое главное, — продолжал Питер, — Хотя империя и использует дом Харконненов для выполнения грязной работы, мы, однако, окажемся в преимущественном положении, и если поведем дело с умом, то добьемся огромных богатств и такого влияния, какого никогда еще не имел ни один из домов империи.
— Ты, Фейд, понятия не имеешь, что поставлено на карту. У тебя не хватит воображения представить себе степень возможного возвышения дома Харконненов. Скажу лишь об одном: мы будем иметь постоянное представительство в СНОАМ.
Фейд энергично закивал в знак согласия: богатство — это великая сила. Все благородные дома черпают при случае из казны СНОАМ — разумеется, с санкции правления директоров. А Совет СНОАМ — своеобразный слепок с политических институтов империи, с ландсраата, созданного законным путем, в результате выборов, и служащего противовесом власти монарха и его сторонников. Однако приходилось признать, что власть Совета СНОАМ превыше ландсраата.
— Герцог Лето, — продолжал Питер, — может попытаться бежать к Свободным, живущим на краю пустыни. К ним же, возможно, он постарается отослать и свою семью. Но все пути блокированы агентами Его величества. Один из них — Кайннз, может, помните его?
— Фейд его помнит, — вставил барон. — Продолжай!
— Не слишком-то вы любезны, барон.
— Здесь приказываю я! — прикрикнул барон. Питер пожал плечами:
— Если дело пойдет так, как планируется, то дом Харконненов получит поместья на Арраки и ставленник вашего дяди будет управлять ими от имени барона Владимира Харконнена.
— Значит, у нас увеличатся доходы, — резюмировал Фейд.
— Конечно, — согласился барон.
— И Великие дома будут знать, что только барон смог уничтожить Атридесов, — добавил Питер.
— Да, они будут это знать, — выдохнул барон.
— Самое интересное, что все это знает и герцог, — сказал Питер. — Он уже сейчас чувствует ловушку.
— Это правда, — в голосе барона неожиданно прозвучали нотки печали. — Но он ничего не может поделать. Даже жалко его.
Барон отошел, наконец, от глобуса и, выйдя на середину комнаты, показался во всем своем великолепии — огромная, непомерно полная фигура на странно тонких для такого тяжелого тела ногах.
— Однако я проголодался, — пробормотал он, сверля племянника маленькими глазками, под которыми отвисли большие мешки. — Пойдем перекусим на дорогу.
Это сказала Алия-Нож: «Преподобная мать должна сочетать соблазнительные хитрости куртизанки с неприступностью и величием девственной богини, сохраняя эти качества столь долго, сколько позволяет ее юность. А когда ее молодость и красота исчезнут, их место займут коварство и находчивость».
Принцесса Ирулэн. Муаддиб: семейные комментарии.
— Ну, Джессика, что ты теперь скажешь? — спросила Преподобная мать.
Их разговор происходил в замке Каладан в день тяжелого испытания Пола. Обе женщины были в комнате Джессики одни, а Пол был в соседней.
Джессика стояла у окна, выходившего на юг, завороженная путаницей красок заката над рекой. Она прекрасно расслышала вопрос, но все еще не могла решить, как ей себя вести.
Она вспомнила про испытание, через которое прошел ее сын, и прошептала:
— Бедный Пол…
— Я задала тебе вопрос! — голос старухи звучал сердито и настойчиво.
— Что? А!.. — Джессика оторвалась от воспоминаний и повернулась к старухе, сидящей у стены между двумя окнами, выходящими на восток. — Что же вы хотите, чтобы я сказала?
— Что я хочу? Я хочу, чтобы говорила ты, — в голосе старухи слышалась издевка.
— Да, но у меня сын! — вспыхнула Джессика, хотя и понимала, что ее намеренно вводят в состояние гнева.
— Тебе было велено рожать для Атридесов только дочерей!
— Это так много для него значило! — взмолилась Джессика.
— И ты со своей гордыней произвела на свет Квизатца Хедераха! Джессика подняла голову.
— Я знала, что это необходимо.
— Ты думала только о том, что твой герцог желает сына! — проворчала старуха. — А интересы герцога в расчет не принимались. Твоя дочь могла бы стать невестой наследника Харконненов. Ты безнадежно усложнила дело, поставив под угрозу развитие всей генетической линии нашего рода.
— Но ведь и вы не безгрешны! — с вызовом бросила Джессика в лицо старухе, храбро выдержав ее взгляд. И та вдруг смущенно пробормотала в ответ:
— Что сделано, то сделано!
— Я поклялась никогда не менять свои решения, — подтвердила Джессика.
— Как это благородно! — рявкнула старуха. — Никаких сожалений. Посмотрю, какую ты будешь предлагать цену за свою жизнь и жизнь своего сына, когда каждый захочет убить вас… Как ты будешь молить о пощаде…
Джессика побледнела.
— Неужели нет выбора?
— Выбора? И это спрашивает ученица Бене Гессерит?
— Я спрашиваю лишь о том, что видите в будущем вы, с вашими большими возможностями?..
