Повисла тишина.
Ты ведь уже понял, - прошептал куалькуа.
- Петя, у меня не было иного выхода, - ответил счетчик голосом деда.
Сволочи!
- Что с дедом? - закричал я. - Что с ним, гады?!
- Петя, это я, - сказал счетчик.
Я шагнул к нему - не знаю, то ли чтобы убедиться, что родной голос идет из нечеловеческой пасти, то ли чтобы придушить чужую тварь, пытающуюся... пытающуюся...
- Не было у меня другого выхода, Петя, - сказал дед. - Не было. Беззубая, усеянная жевательными пластинками пасть раскрывалась нервно и дергано, выдавливая звуки человеческой речи с отчаянной старательностью. В голубых глазах счетчика не было ничего, ничего знакомого и родного.
- Я хотел тебя дождаться, Петя, - сказал дед. И я не выдержал. Ноги задрожали, стены дрогнули, повернулись, а пол прыгнул к лицу.
Глава 2.
Лучше всего смотреть в потолок. Закрывать глаза - неправильно.
Тогда сразу начинают лезть в голову разные мысли. А я не хотел сейчас думать. Ни о чем. Куда легче оказалось выбрать на потолке точку и не отводить от нее взгляда.
Так - легче. И можно слушать голос деда, идущий из пасти счетчика, и забывать о том, что произошло.
- Обширное кровоизлияние, Петр. Инсульт. Я никогда не исключал такого варианта, но уж очень не вовремя он выпал. Думаю, сутки бы я продержался, но не больше...
Голос у деда спокойный. И не потому, что он сейчас в теле Карела. Он бы говорил так же ровно и сухо, валяясь парализованным на койке. Наверное, таким тоном он и соглашался на предложение счетчика...
- Меня усыпили. Карел считает, что иначе я сошел бы с ума в процессе перекачки сознания. А так... словно засыпаешь в одном теле, а просыпаешься в другом.
- Это страшно, дед? - спросил я. И тут же проклял себя за глупый вопрос. Но дед ответил спокойно:
- Не очень. В конце концов я давно готовился... хм... уйти насовсем. А случившееся, все таки, куда более лучший вариант. Тяжело привыкать к новому зрению. К этим... лапкам. К тому, что ходишь на четвереньках. Впрочем, я пытаюсь не двигаться, этим занимается Карел.
- Ты... вы... можете общаться? Напрямую?
- Нет. Как я понимаю, Карел выделил для моего сознания локализованный участок своего мозга, - дед оживился. - Интереснейшая раса, Петр! Какие огромные возможности! Вот, к примеру...
Если не смотреть на рептилоида - то все в порядке. Дед просто излагает абстрактную проблему - что чувствует человек, оказавшись в нечеловеческом теле, да еще и не полноправным хозяином, а случайным гостем...
Когда я был маленький, то однажды подцепил корь. Да и мало кто ухитрялся ей не болеть в детстве. У меня слезились глаза, я не мог смотреть на свет, лежал в зашторенной комнате, и мучался от того, что дед забрал компьютер... от греха подальше. Вместо него он купил и поставил музыкальный центр, какой-то невообразимо навороченный, с обилием возможностей, и я, лежа в постели, на ощупь разбирался с пультом. До сих пор помню все кнопки на ощупь... и радость, когда нажатие очередной вылавливало в эфире какую-нибудь радиостанцию, или запускало сидишник. Но лучше всего было, когда дед приходил, садился рядом, и начинал со мной разговаривать. В первый же день я спросил его, почему от кори нельзя быстро вылечиться, и он прочел мне десятиминутную лекцию об этой болезни. Вряд ли дед разбирался в этом раньше, но когда я заболел, то ему потребовалось полчаса, чтобы вникнуть в суть проблемы.
- Вирусная инфекция, Пит, - тогда он любил называть меня Питом.
- На этом фронте медицины особых успехов нет. Говорят у чужих имеются эффективные препараты для уничтожения вирусов, но с нами они делиться не собираются... У тебя сейчас поражена лимфатическая система, помнишь, мы читали книжку "Как внутри меня все устроено"? Еще вирус гнездится в ретикулоэндотелиальной системе, но ты этим голову не забивай. Ничего страшного нет, я тоже в детстве переболел корью.
- Я не умру? - спросил я, потому что мне стало немного страшно.
- Если не начнется коревой панэнцефалит - нет, - обрадовал меня дед. - Но это маловероятно.
- А что такое панэнцефалит?
Дед объяснил, обстоятельно и подробно. Тогда я не выдержал и заплакал. И даже выкрикнул, что не хочу ничего этого знать, и лучше бы он молчал...
Дед положил мне на лоб холодную ладонь, подождал, пока я немного успокоюсь, и сказал:
- Ты не прав, Пит. Страх - в неизвестности. Это единственный страх, который можно себе позволить. А когда знаешь - бояться нельзя. Можно ненавидеть и презирать болезнь. Бояться нельзя.
- А ты не боялся, когда был маленький и болел? - обиженно выкрикнул я.
- Боялся, - помолчав сказал дед. - Но я был не прав...
Сейчас он был прав. Сейчас он не боялся.
Или имел достаточно сил, чтобы этого не показывать. То, что случилось с ним, словно бы стало академическим случаем, который он излагал перед потрясенными коллегами. А ведь он и впрямь это сделает, с превеликим удовольствием, если удастся уговорить счетчика отправится на Землю! Влезет на кафедру в лекционном зале, оскалится, удовлетворенно взирая на побелевшие лица СКОБистов, экзобиологов, ксенопсихологов, экстратерральных лингвистов, дипломатов-инопланетчиков... И гаркнет: "Как ни странно, я все тот же старый хрыч Андрей Хрумов, хоть и сижу в уродском теле рептилоида..."
- Как ни странно, я все тот же Андрей Хрумов, хоть и похож немного на варана, - сказал дед. - И если Карел не решит очистить свою память, то мне светит еще долгая жизнь...
- Так ты меня переживешь, дед, - сказал я.
- Возможно, - легко согласился он.
Я покосился на деда... на Карела. Счетчик лежал на полу. Будь это просто рептилоид, он забрался бы на спинку кровати.
- Что он делает, когда ты... снаружи?
- Не знаю, Петя, - сказал дед. - Мне кажется, ему даже нравится такая возможность. Он же всегда имел два сознания, и вряд ли внешний мир занимал его больше, чем внутренний. Другой бы на месте счетчика стал шизофреником, а ему все равно...
- А ты, деда?
- Я?
Кажется, он попытался вздохнуть, но в теле счетчика это было непросто.
- Петя, в определенном возрасте такие мелкие неудобства как негнущиеся суставы, слепнущие глаза, или, например, пребывание в нечеловеческом теле, отступают перед самой возможностью жить.
- Как ты будешь дальше, дед? - тихо спросил я. - Здесь... хорошо, здесь только мы и алари. А на Земле?
- Часто ли я выходил из дома последние годы? - вопросом ответил дед.
- А счетчик захочет...
- Он предложил мне компромисс. Пятьдесят лет мы пробудем на Земле. Карел будет послом Счетчиков у человечества. Потом полвека послом буду я, все равно на их планете человеку не выжить. И по новой. Это было очень, очень щедрое предложение. И не только для деда, для всей Земли. Дипломатические отношения - качественно новый уровень в отношениях с расами Конклава. Потом до меня дошел весь смысл его слов.
