— Но как работает зонд?
— В нем содержится несколько штаммов водорослей, они насыщают атмосферу планеты кислородом. Точно так же фотосинтез изменил нашу Землю пятнадцать на десять в восьмой степени лет назад. — Куратор улыбнулся уголками рта: на более яркое выражение эмоций он не был способен. — Вы станете частью большого проекта.
— Сколько времени он займет?
— Примерно пятнадцать тысяч лет. Точнее мы, к сожалению, сказать не можем.
— Боже, вы что, думаете, Государство просуществует так долго? А само-то оно в этом уверено?
— Это не ваше дело, Корбелл. Хотя... — Пирс задумался. — Нет, я не думаю. И Государство не может быть в этом уверено. Но человечество будет жить, и в один прекрасный день на этих планетах появятся люди. Это Дело с большой буквы, Корбелл: мы обеспечиваем бессмертие нашей расы. Оно гораздо важнее, чем жизнь одного человека, и вам посчастливилось приложить к этому руку. — Куратор замолчал и поглядел на Корбелла, ожидая новых вопросов, но тот глубоко задумался, теребя при этом по привычке нос. Наконец Джером спросил:
— Ну и каково там?
— В космосе? Вы должны были...
— Нет-нет. В городе. Дважды в день я вижу его крохотный кусок. Кубические строения, резьба на уровне глаз человека...
— Зачем вам это, Корбелл? К тому времени, как вы вернетесь, Селердор полностью изменится.
— Я знаю, знаю. Потому-то мне и хочется перед отлетом взглянуть на ваш мир. Ведь я могу умереть в космосе... — Джером замолчал. Он привык к оценивающему взгляду куратора, но таким сердитым никогда его не видел. Голос его стал ровным, рот напряжен.
— Вы говорите, как турист.
— Вы бы чувствовали себя так же, случись вам оказаться в будущем. Любопытство — основное свойство человека.
— Даже если бы я испытывал любопытство, то не стал бы требовать его удовлетворения. О чем вы думали, когда ложились в ваш склеп? По-вашему, будущее в долгу перед вами? Дело обстоит строго наоборот!
Корбелл молчал.
— Вот что я вам скажу. Вы учитесь на таранщика, потому что вы прирожденный турист. Наши тесты это подтвердили. Вы любите неизведанное, трудности и новизна не пугают вас. Это редкое качество. — Глаза Пирса говорили: поэтому я еще не стер вашу личность. — Что-нибудь еще?
Джером решил попытать счастья.
— Я хотел бы потренироваться с компьютером, похожим на тот, что стоит на корабле.
— У нас нет такого. Но скоро вы сможете сами во всем разобраться. Вылет через два дня.
На следующий день, семнадцатый день новой жизни, Корбелл получил инструкции по возвращению в Солнечную систему. Он должен будет любым способом, включая передачу двоичного кода с помощью позиционных двигателей, вступить в контакт с изменившимся Государством и дать ему понять: его корабль — не военный. Возможно, Государство в тот момент будет воевать с кем-нибудь, поэтому подачу сигналов придется начинать заблаговременно. Джером узнал также, что не будет полностью зависеть от спасательных кораблей. Он сможет тормозить о солнечный ветер, пока поток протонов не истощится, затем обогнуть Солнце и снизить скорость на позиционных двигателях, используя водород из корабельного бака. Этот источник энергии предназначался для использования в чрезвычайных ситуациях. Если таковых за время полета не случится, бак останется полным, и его хватит на то, чтобы долететь до Луны и сесть на ней.
Долг Корбелла перед Государством будет считаться выполненным, как только он сбросит последний зонд. Хорошо, что власти обеспечивают его возвращение... Впрочем, это не проявление альтруизма. Они просто не хотят терять корабль.
Теперь Корбелл еще больше хотел поработать с корабельным компьютером.
Вскоре у него состоялся последний разговор с куратором.
— Я буду лететь триста лет, по корабельному времени — двести: здесь теория относительности работает на меня. Но Пирс, вы же не думаете, что я проживу двести лет? И потом, мне не с кем будет даже поговорить!
— Вы будете в анабиозе...
— И все равно. Пирс нахмурился:
— Вам рассказывали об анабиозе, но медицину вы не изучали. Известно, что пребывание в анабиозе омолаживает организм. Вы будете бодрствовать всего двадцать лет, а остальное время проспите. Думаете, мы стали бы рисковать, зная, что в космосе вас даже заменить некем? Вы хотели спросить о чем-то еще?
— Да, — Корбелл не собирался говорить об этом, но внезапно передумал. — Я хотел бы взять с собой женщину. Я все подсчитал: ресурсов системы жизнеобеспечения хватит на нас обоих. Правда, потребуются две анабиозные камеры.
Уже две недели Джером общался только с Пирсом и научился понимать выражение его лица, которое сначала казалось ему непроницаемым. Сейчас куратор прикидывал, не проще ли будет стереть личность Джерома Корбел-ла и начать все сначала. Но Государство уже потратило на «отморозка» много времени и усилий, что увеличивало его ценность. Поэтому Пирс сказал:
— Женщина займет много места. Для выживания вам не хватит оставшегося пространства.
— Но...
— Вот что мы сделаем. В корабельный компьютер можно записать личность женщины, и говорить он с вами будет женским голосом. Такая подпрограмма не займет много памяти, и компьютер сможет без помех выполнять свои основные функции.
— Похоже, вы меня не поняли...
— Корбелл, мы знаем, что женщина вам не нужна. В противном случае вы уже воспользовались бы любовной койкой, мы стерли бы вашу личность и начали все сначала. Но вы в спальне уже две недели и еще ни с кем не переспали.
— Проклятье, Пирс! Вы что, хотите, чтобы я делал это при всех? Я не могу!
— Вот именно.
— Но...
— Туалет вы смогли использовать, не так ли? У вас не было выбора. Вы из тех мужчин, которые знают, что делать с женщиной, но не нуждаются в этом. Иначе вы не смогаи бы стать таранщиком.
Если бы Корбелл ударил Пирса, его личность немедленно бы стерли. И зная это, он бил бы наверняка, чтобы убить. Прошло секунд десять. Куратор наблюдал за ним с откровенным любопытством, а когда тот наконец расслабился, произнес:
— Завтра вы улетаете. Обучение закончено. Прощайте. И Корбелл ушел, сжимая кулаки.
Значит, спальня была проверкой. Теперь это очевидно. Он смог пройти по узкому мостику без перил, значит, не боится высоты. А способен ли он провести двести лет один в кабине космического корабля? Если да, то среди сотен людей он должен чувствовать себя неуютно. А чтобы провести двадцать лет без женщин, надо быть импотентом.
После обеда Корбелл вернулся в спальню. Мостик заменили почти невидимым куском стекла. Будущий пилот зарычал и быстро перешел с крыши на крышу. Охраннику пришлось бежать, чтобы догнать его. В спальне он постоял между двумя стенами коек, а потом сделал глупость.
