Я мог бы здесь заметить, что Фуллер всякий раз, когда хотел привлечь мое внимание к той или иной ценной информации в своих записях, подчеркивал ее один или несколько раз, в зависимости от степени важности. Например, когда он наконец вывел свою формулу переноса генетического материала для программирования эмоциональных характеристик субъективных реагирующих единиц симулятора, он подчеркнул ее пятью толстыми красными полосами. И это было понятно, поскольку та формула явилась краеугольным камнем, на котором стояла вся система искусственной обитаемой среды.
В этом же случае он подчеркнул древнегреческого воина и черепаху по меньшей мере пятьдесят раз — пока хватило бумаги.
Почувствовав, наконец, мое присутствие, незнакомка вскочила с места. Испугавшись, что она бросится к двери, я схватил ее за запястье.
— Что вы здесь делаете? — строгим голосом спросил я.
Я так крепко сжал руку девушки, что та сморщилась. Но, как ни странно, на ее лице я не увидел ни удивления, ни страха. Напротив, ее глаза излучали высокомерие и гнев.
— Вы делаете мне больно, — произнесла она холодным тоном.
Секунду я был озадачен впечатлением, будто когда-то раньше уже мог видеть эти решительные глаза и малюсенький вздернутый носик. Я ослабил хватку, но не отпустил руку совсем.
— Спасибо, мистер Холл. — Ее возмущение ничуть не уменьшилось. — Вы мистер Холл, да?
— Именно. По какому праву вы потрошите этот офис?
— Да, по крайней мере, вы не тот Дуглас Холл, которого я когда-то знала. — Она самым решительным образом выдернула свою руку из моей. — И я ничего здесь не потрошу. Меня проводил сюда один из ваших охранников.
Я сделал шаг назад, чувствуя крайнее изумление:
— Уж не?..
Ее лицо оставалось словно каменным. И само это отсутствие изменения его выражения стало достаточным подтверждением моей догадки.
Внезапно ко мне пришло ощущение, будто я вижу сквозь нее — сквозь это гордое лицо, в котором смешалась прежняя жеманность и приобретенная интеллигентность, сквозь долгие восемь лет, и вновь вижу нескладную пятнадцатилетнюю Джинкс Фуллер. И ведь даже тогда она была дерзкой, импульсивной и абсолютно уверенной в себе, несмотря на скобки на зубах, косички в строгом стиле и школьную форму.
Я даже припомнил некоторые подробности: смущение Фуллера, когда он рассказывал, что его несравненная дочурка «сильно увлеклась» своим «дядей» Дугом; я вспомнил свои смешанные эмоции, которые испытывал, глядя с высоты своего двадцатипятилетнего возраста и ожидаемого в скором времени титула магистра естественных паук, будучи протеже и учеником доктора Фуллера. Осознавая, насколько трудно вдовому мужчине выполнять отцовские обязанности, Фуллер сплавил дочь своей сестре в другой город ради подобия родительского воспитания и образования.
Она вернула меня из прошлого в настоящее:
— Я Джоан Фуллер.
Джинкс! — воскликнул я.
Ее глаза увлажнились, и мне показалось, будто какая-то часть ее самоуверенности улетучилась.
— Я не думала, что кто-то когда-нибудь снова назовет меня этим прозвищем…
Я вежливо пожал ей руку. Затем, чтобы намеренно переключить ее внимание на другое, объяснил причину моей грубости:
— Я тебя не узнал.
— Понятно. А почему я здесь — меня попросили прийти и забрать вещи папы.
Я подвел ее обратно к креслу, а сам облокотился на стол:
— Я должен был сделать это сам. Но я не знал, я думал, что тебя нет в городе.
— Уже месяц, как я вернулась.
— Ты жила у доктора Фуллера, когда?..
Джинкс кивнула и нарочно отвела глаза от бумаг, сложенных на столе.
В тот конкретный момент мне не следовало бы сразу, напролом переходить к главному вопросу. Но мне не следовало упускать возможность.
— Я хочу спросить тебя о папе… Он не казался тебе озабоченным или взволнованным?
Она резко повернула ко мне голову:
— Нет, не замечала. А что?
— Просто дело в том… — Я решил солгать, чтобы не волновать Джинкс. — Мы работали над одной важной задачей. Я находился в отъезде. Мне интересно узнать — решил ли он проблему?
— Эта проблема имеет отношение… к функциональному контролю?
Я внимательно посмотрел на нее:
— Нет. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Не знаю. Просто так.
— Но для такого вопроса должна быть какая-то причина!
Джинкс замялась:
— Ну, мне кажется, его что-то немного огорчало. Он очень подолгу просиживал в своем кабинете. И я нашла на этом столе несколько блокнотов, где были записи, касавшиеся этой темы.
У меня складывалось впечатление, будто она пытается что-то скрыть от меня, и я задумался о том, что могло его у меня вызвать.
— Если ты не против, я как-нибудь в ближайшее время зайду к тебе и просмотрю его записи. Наверное, я найду то, что мне нужно.
По крайней мере, это было более тактично, чем сказать ей о том, что я думаю, будто ее отец погиб не случайно.
Джинкс достала пластиковый пакет и принялась набивать его личными вещами Фуллера.
— Приходите, когда вам угодно.
— Еще один вопрос. Ты не знаешь, не заходил ли в последнее время к твоему отцу Мортон Линч?
Она нахмурилась:
— Кто?
— Мортон Линч — это еще один твой «дядя».
Джинкс посмотрела на меня с недоумением:
— Я не знаю никакого Мортона Линча.
Я скрыл свое замешательство под угрюмым молчанием. Линч был университетским ветераном, он работал там по технической части. Он занялся частными исследованиями вместе со мной и доктором Фуллером, когда тот оставил преподавание. Более того, он жил в семье Фуллер больше десяти лет, пока не решил переехать поближе к зданию «РЕИН», что произошло всего пару лет назад.
— Ты не помнишь Мортона Линча? — Ко мне вернулись хорошо запечатлевшиеся воспоминания о солидного возраста мужчине, который строил домики для кукол Джинкс, чинил ее игрушки и целыми часами катал на своих плечах.
— Никогда про него не слышала.
Я решил оставить эту тему и стал сосредоточенно перелистывать стопку листов с записями на столе. Я остановился, когда добрался до древнего воина, но не стал надолго задерживать на нем внимание.
— Джинкс, я могу тебе чем-нибудь помочь?
Она улыбнулась. И эта улыбка вернула всю теплоту и непосредственность той далекой пятнадцатилетней энергичной девчонки. На мгновение я испытал чувство утраты и сожаления о том, что то «увлечение» пришло в ее жизнь так рано.
— Со мной все будет в порядке, — заверила Джинкс. — Папа мне кое-что оставил. И я собираюсь посвятить себя труду — ведь я получила диплом по оценке общественного мнения.
