- Если вы существуете, то вы порядком жестоки, - хмуро и медленно проговорил Лунц.
- Мы не пацифисты, - с неожиданной резкостью, без обычной шутливости ответил Даль. - Пацифизм сродни глупости, а подлинная разумность далека от бездумного милосердия либерализма. Неуместный гуманизм так же вреден, как и неуместная жестокость.
Даль выдержал паузу, соскочил с подлокотника кресла на пол и засмеялся.
- Надеюсь, вам не наскучили мои шутки?
- А вам не попадет за то, что вы выбалтываете мне свои профессиональные тайны? - вопросом на вопрос ответил Лунц.
- Нимало, - в своем обычном легкомысленном тоне ответил Даль, - я ведь вступил в контакт не с человечеством, а с отдельным человеком. Кто вам поверит, если вы расскажете о происшедшем? В лучшем случае заработаете себе славу галлюцинирующего космонавта и распрощаетесь со своей работой. А потом, есть особое обстоятельство, которое дает мне право на откровенность.
В тоне, которым Даль произнес последнюю фразу, было нечто сразу заставившее насторожиться Лунца. Он поднял глаза и встретил глубокий неулыбчивый взгляд.
- Настало время откровенности, Дмитрий Сергеевич, - негромко, с необычной мягкостью продолжал Даль. - Я уже рассказывал вам, что, обнаружив гибнущий корабль, не знал, на что решиться: прийти к вам на помощь или предоставить все естественному ходу вещей. Говорил я и о том, что меня осенила оригинальная идея, касающаяся вашей будущности. Я не сказал только, какая это мысль.
- Какая же? - настороженно спросил Лунц.
Он уже не мог шутливо относиться к этому странному разговору и теперь весь подобрался, интуитивно предчувствуя опасность. Развязка, однако, оказалась совершенно неожиданной.
- Я предложил центру вашу кандидатуру в качестве патруля, - раздельно проговорил Даль.
Некоторое время Лунц с недоумением смотрел на него, потом с облегчением рассмеялся:
- Вот уж не ожидал такой чести!
Но Даль не принял шутки и серьезно ответил:
- Вы заслужили ее своим поведением в ходе аварии на этом корабле.
- Забавно, - Лунц упрямо придерживался легкого тона. - Кто бы мог ожидать такого поворота судьбы? Патруль вечного разума! Что же делает такой патруль?
- Рядовой патруль - пассивный наблюдатель.
- А вы рядовой? - не отставал Лунц.
Даль усмехнулся.
- Нет, я уже не рядовой. Я патруль специальный, трансгалактический.
- И что это значит?
- До чего же вы любопытный человек, Дмитрий Сергеевич! Я могу принимать самостоятельные решения.
- Например?
- Как видите, я могу вербовать патрулей.
- Только-то? - хитровато щурясь, протянул Лунц.
Даль, посмеиваясь, покачал головой:
- Я могу наделать таких дел, что и сам потом испугаюсь.
- А может быть, вы просто пугливы?
- Судите сами: я в силах прекратить глобальную или даже межпланетную войну, создавать целые континенты или разрушать планеты, гасить и зажигать звезды.
- В общем, вы бог, - без улыбки подытожил Лунц.
Даль покачал головой:
- Нет. В мире бездна недоступного не только для меня, но и для всего сообщества разумных. Выдуманные боги всемогущи, а мы ходим дорогами, которые проложены законами природы. Мы люди, только люди, Дмитрий Сергеевич.
- Люди, - проговорил Лунц и в глубоком раздумье опустил голову.
- А ведь я жду ответа на свое предложение, - мягко напомнил Даль.
Лунц вскинул на него глаза, усмехнулся:
- А нельзя ли мне стать халифом багдадским или римским императором?
- Нет. Но патрулем стать вы можете. Если захотите.
- А если не захочу?
Глаза Даля стали печальными.
- У вас нет другого выхода, Дмитрий Сергеевич, - тихо сказал он.
Смутная, пугающая догадка мелькнула в сознании Лунца, он постарался не обращать на нее внимания, но тем не менее настороженно спросил:
- Нет другого выхода?
- Стоит мне покинуть борт лайнера, - проговорил Даль, - как флюктуации радиоактивности возобновятся. И скорее всего в течение ближайших секунд последует взрыв.
Лунц ни на секунду не усомнился в правдивости этих слов. Он поверил в трагичность ситуации так же естественно и просто, как раньше согласился поиграть со своим странным гостем в веселую и многозначительную словесную игру.
- Так, - пробормотал он, провел ладонью по лицу и попытался пошутить, отпуск-то у меня, по крайней мере, будет достаточный?
- Отпусков не будет.
Даль подошел ближе и положил руку на спинку командирского кресла. Лунц избегал смотреть ему в глаза.
- Больше того, - голос Даля звучал негромко, но сердце Лунца сжималось и ныло все сильнее, - вы никогда, никогда не вернетесь на Землю. Вы не будете даже знать, где она находится. Полное забвение прежней родины непременное условие патрульной жизни. Но у вас будет другая - прекрасная и гармоничная отчизна. У вас будет все другое - знания, возможности, интересы, любовь и семья. А Земля навсегда затеряется в просторах космоса. Вместе с вашим прошлым.
Лунц прямо взглянул в глаза Далю.
- Это все равно что умереть и родиться заново.
- Разве это плохо?
- Плохо, - твердо ответил Лунц.
Глубокие понимающие глаза Даля стали печальными.
- Но ведь нет другого выхода, - словно про себя сказал он.
- Как же нет другого выхода? - гневно спросил Лунц. - Вы же почти боги!
- Мы не боги, - виновато ответил Даль, - мы люди, только люди!
Он все уже понял раньше, чем сам командир лайнера, и теперь ждал неизбежной развязки.
- Люди не боги, - как-то безнадежно сказал Лунц, почти машинально нащупал нужную кнопку и нажал ее.
Защитный экран большого иллюминатора отъехал в сторону, открывая черное мрачное небо, полное звездного огня. Глаза Лунца обежали знакомый рисунок созвездий, легко нашли голубую красавицу звезду и потеплели. Слабая улыбка выступила на губах.
- Люди! - повторил он тихо.
Прикрыв глаза, он с пугающей ясностью припомнил шепот разнотравья под свежим ветром, медовый запах цветов, ленивый полет облаков в бездонной синеве неба, смеющееся лицо жены, поправляющей волосы, и озабоченную мордашку сына, крадущегося с сачком в руке к равнодушной бабочке-красавице. И сурово сказал:
- Пусть все идет своим чередом. Прощайте, Север Даль.
- Прощайте, командир.
В этом ответе прозвучало многое - понимание, ясная грусть, легкий упрек и едва уловимая ирония. Этот ответ повис в воздухе, ожидая продолжения. Но Лунц не сказал ничего и даже не обернулся. Он неотрывно смотрел на ослепительную голубую звезду, которая призывно смотрела ему прямо в глаза из мрака вечной ночи.
