Однако Ворсел постоянно интересовался детьми Киннисона, особенно Китом и младшей дочерью, Констанс, обнаружив в девочке склад ума, удивительно похожий на его собственный. Когда пришел вызов Киннисона, он ответил на него. Сейчас Ворсел был в космосе - но не на "Неустрашимом", а на собственном корабле. И что это был за корабль! В команду "Велана" входили только существа его расы. На борту были велантийские атмосфера, температура и давление. Кроме того, "Велан" обладал прочностью и мощностью, достаточными для инерционного маневрирования с огромными ускорениями, которые велантиицы используют в своей обычной жизни. Ворсел любил свой корабль.
Он добросовестно и небезуспешно работал с Киннисоном и другими представителями Цивилизации. Однако все знали, что он мог бы работать более эффективно в одиночку или с другими представителями своей расы. Поэтому, за исключением чрезвычайных ситуаций, он так и делал и собирался делать дальше.
Находясь в глубоком космосе, Ворсел обвился, согласно велантийским представлениям о комфорте, запутанной серией восьмерок вокруг пары параллельных брусьев и расслабился, погрузившись в раздумья. Киннисон говорил о какой-то скрытой чертовщине. Недовольство, психозы, массовые истерии и - о, какое счастье! - галлюцинации. А также кое-какие революции и восстания, которые могли быть связаны с исчезновением многих весьма значительных лиц. Но Ворсел с Велантии ими не интересовался. Он знал, хотя никто этого не говорил, что такими явными проявлениями враждебной деятельности займется Киннисон. А сам он станет работать над тем, что гораздо больше ему по вкусу.
Галлюцинации - вот излюбленная тема Ворсела. Он был рожден меж галлюцинаций и воспитан в их атмосфере. То, чего он не знал про галлюцинации, могло быть написано большими буквами на самой маленькой из его чешуек.
Изолирован одну секцию своего составного разума от всех остальных и от контроля над физическим состоянием, Ворсел усилил ее чувствительность, чтобы узнать, какие галлюцигенные факторы существуют в космосе. Одновременно он приказал двум другим секциям разума наблюдать за той, которая приносилась в жертву ради изучения и анализа фантазий навязчивого мышления, которые могли быть обнаружены и исследованы.
Затем, применив всю природную огромную чувствительность и кругозор, всю эрайзианскую сверхтренировку и полную мощь Линзы, Ворсел выслал рецепторы разума в космос. А потом, хотя такая мысль совершенно непостижима для любого теллурианского или подобного ему ума, он расслабился. День за днем, пока "Велан" хаотично носился по космическому пространству, Ворсел висел в блаженном бездействии на брусьях, и большую часть его разума занимала путаница неописуемых мыслей, погрузиться в которую - удовольствие для велантийца.
Спустя некоторое время его внезапно пронзила острая мысль. Под ее влиянием длинное тело Ворсела судорожно напряглось, как будто он решил сблизить брусья. Правители! Парализующий тело и разум охотничий клич правителей Дельгона!
Команда, конечно, еще не почувствовала его - и не почувствует. Иначе она оказалась бы совсем бесполезна в грядущем столкновении, потому что не смогла бы выдержать гибельное влияние. Ворсел был единственным велантийцем, который мог его выдержать.
- Выставить все экраны! - вырвался у него мысленный приказ. Но тут же, даже до того, как приказ мог быть выполнен, отменил его. Надежно изолированная секция разума немедленно подсказала, что это был не обычный дельгонианский охотничий клич, а нечто гораздо большее.
На непреодолимое принуждение, которое многим поколениям велантийцев довелось не раз испытать, накладывалось то, что он искал - галлюцинации! Защищать команду или, разве что самым незаметным образом, себя было бессмысленно. Все правители знали, что существовал по крайней мере один велантийский Носитель Линзы, который в умственном отношении превосходил их. И хотя они люто ненавидели этого линзмена, боялись его они еще больше.
Поэтому, хотя велантиец - желанная добыча любого правителя, при первом же признаке неподчинения их приказам чудовища полностью перестают излучать, и немедленно убирают все нити широко расставленных умственных сетей под защиту надежно спрятанной и оборудованной недетектируемыми экранами пещеры.
Ворсел позволил враждебному влиянию одержать верх не только над разумом всей команды, но и над незащищенными секциями своего собственного. И незаметно - так, что ни один пораженный мозг не мог осознать перемену, - все прежние понятия начали постепенно исчезать, реальность становилась иной.
Преданность и дух товарищества ослабли. Семейные узы и патриотизм превратились в бессмыслицу. Все идеи Цивилизации и Галактического Патруля расплылись в тончайшую паутинку, были преданы забвению. И на смену мощным мотивам появилось то, что стало страстным сокровенным желанием велантийцев. Каждый член команды глядел на личный обзорный экран, материал которого был для него так же реален, как прочный металл корабля. Каждый видел на экране то, что больше всего хотел увидеть, сознательно или бессознательно. Возвышенное или низкое, благородное или эгоистичное, интеллектуальное или физическое, духовное или плотское - все это не имело особого значения для правителей. На экране отражалось лишь то, к чему каждая жертва стремилась в своих мечтах.
Однако ни одна фантазия не могла стать реальностью даже для велантийцев. Это была всего лишь картина на экране, перемещенная из точно определенной точки в космосе. Реальность существовала на той планете и неудержимо притягивала - именно туда и должен лететь "Велан" на максимальной скорости. Пилоты без приказа направили корабль по нужному курсу, и каждый член команды наблюдал на своем воображаемом экране за полетом. Если бы все было иначе, если бы пилоты могли противостоять влиянию, команда уничтожила бы их мгновенно. Но все шло по плану.
Ворсел, наблюдая, как пораженная часть его разума принимает галлюцинации за действительность, и откровенно восхищаясь совершенством происходящего, был доволен. Только плотный луч - анализатор индивидуальности мог обнаружить тот факт, что часть его разума и контроль за телом не затронуты. Он знал, что если не совершит ошибку, то ему ничто не грозит. А он не склонен ошибаться.
Ни один человек или близкое к нему по разуму существо не в состоянии осознать природу разума велантийца. Теллурианец с трудом может заниматься одновременно несколькими делами, но ни одно из них не будет доведено до конца, так как все будет происходить как бы автоматически. Чтобы успешно выполнить оригинальную или сложную операцию, необходимо сосредоточить на ней все свое внимание, но одновременно можно сосредоточиться только на чем-то одном. Велантиец же в состоянии заниматься сразу полудюжиной совершенно не связанных вещей. Имея множество рук, пальцев и глаз, он способен выполнять параллельно бессчетное число независимых операций.
