Мы начали кормить Гусыню радиоактивными изотопами. Сначала осторожно, но к концу января 1956 года она получала их просто в лошадиных дозах.
Гусыня оставалась нерадиоактивной.
— Все это означает не что иное, — сказал Биллингс, — как то, что этот ядерный процесс в Гусыне, катализируемый ферментами, ухитряется превращать любой нестабильный изотоп в стабильный.
— Это полезно, — заметил я.
— Полезно? Но это же замечательно! Это великолепное защитное средство от опасностей века! Послушайте, при превращении кислорода-18 в золото-197 должно высвобождаться по восемь с чем-то позитронов на атом кислорода. А как только каждый позитрон соединится с электроном, должны испускаться гамма-лучи. Но и гамма-лучи не наблюдаются! Гусыня должна обладать способностью поглощать гамма-излучение без вреда для организма.
Мы облучили Гусыню гамма-лучами. С увеличением дозы у нее было повысилась температура, и мы в панике прекратили опыт. Но это была не лучевая болезнь, а простая лихорадка. Прошел день, температура упала, и Гусыня снова была как новенькая.
— Вы понимаете, что это такое? — вопрошал Биллингс.
— Научное диво, — сказал Финли.
— Боже мой, неужели вы не видите здесь возможности практического применения? Если бы мы могли выяснить механизм этого процесса и воспроизвести его в пробирке, мы получили бы прекрасный метод уничтожения радиоактивных отходов! Самое важное, что не позволяет нам перевести всю экономику на атомную энергию — это мысль о том, что же делать с радиоактивными изотопами, образующимися в ходе реакции. Пропустить их через бассейны с препаратами этого фермента — и все! Стоит нам найти механизм, джентльмены, и можно не беспокоиться о радиоактивных осадках. Мы нашли бы и средство от лучевой болезни. Стоит слегка изменить механизм, и Гусыня сможет вырабатывать любой нужный нам элемент. Как насчет яичной скорлупы из урана-235? Механизм! Механизм!
Он, конечно, мог кричать «Механизм!» сколько угодно. Толку от этого не было.
Все мы сидели сложа руки и уставившись на Гусыню.
Если бы яйца хоть насиживались. Если бы мы могли получить выводок гусей — ядерных реакторов…
— Это должно было случаться и раньше, — сказал Финли. — Легенды о таких птицах должны были на чем-то основываться.
— Может быть, подождем? — предложил Биллингс.
Если бы у нас было стадо таких гусей, мы могли бы разобрать несколько штук на части. Мы могли бы изучить их яичники. Мы могли бы взять срезы тканей и приготовить гомогенаты.
Из этого могло бы ничего не выйти. Ткани биопсии печени не реагировали на кислород-18, в какие бы условия мы их ни помещали.
Но мы могли бы извлечь печень целиком. Мы могли бы исследовать неповрежденных зародышей, проследить, как у зародыша развивается этот механизм.
Но у нас была только одна Гусыня и мы не могли сделать ничего подобного.
Мы не осмеливались зарезать Гусыню, Которая Несла Золотые Яйца.
Тайна была заключена в печенке этой толстой Гусыни.
Печенка толстой Гусыни! Для нас это было не просто сырье для приготовления знаменитого паштета из гусиной печенки — дело было куда серьезнее.
Невис задумчиво произнес:
— Нужна идея. Какой-нибудь радикальный выход из положения. Какая-нибудь решающая мысль.
— Легко сказать, — уныло отозвался Биллингс.
Сделав жалкую попытку пошутить, я предложил:
— Может быть, дать объявление в газетах?
И тут мне пришла в голову идея.
— Научная фантастика! — воскликнул я.
— Что? — переспросил Финли.
— Послушайте, научно-фантастические журналы печатают статьи-мистификации. Читатели воспринимают их как шутку, но их это заинтересовывает.
Я рассказал об одной такой статье, которую написал Азимов и которую я когда-то читал.
Это было встречено с холодным неодобрением.
— Мы даже не нарушим секретности, — продолжал я, — потому что этому никто не поверит.
Я рассказал им, как в 1944 году Клив Картмилл написал рассказ об атомной бомбе на год раньше, чем было можно, и как ФБР посмотрело на это сквозь пальцы.
Они уставились на меня.
— А у читателей научной фантастики бывают идеи. Не надо их недооценивать. Даже если они сочтут это мистификацией, они напишут издателю и выскажут ему свое мнение. Ведь у нас нет своих идей, мы зашли в тупик, так что мы теряем?
Их все еще не проняло.
Тогда я сказал:
— А знаете, Гусыня не будет жить вечно…
Это подействовало.
Нам пришлось уломать Вашингтон; потом я связался с Джоном Кэмпбеллом, издателем научной фантастики, а он связался с Азимовым.
И вот статья написана. Я ее прочел, одобрил и прошу вас всех ей не верить. Пожалуйста.
Вот только…
Нет ли у вас какой-нибудь идеи?
