Ознакомительная версия.
– Твоя теория подтверждается и другими фактами, – согласился с товарищем Владимир.
Александр с интересом посмотрел на товарища.
– Нет, нет, я ничего не добавлю нового. Я просто теперь понял, что ты говорил про сны на философии. И сон, и действительность, – всё это происходит на самом деле, потому что имеет одну основу – информационную.
– Да, но тогда выходит, что смерти нет. Есть переходы из одного мира в другой.
– Поэтому я и завёлся на философии. С моей точки зрения, этот диалектический материализм – полный бред.
– Мы просто обязаны с тобой найти этот вектор, – подытожил разговор Владимир.
* * *
Придя на следующий день в институт, Александр обнаружил, что вместо первой пары лекций в аудитории проводилось комсомольское собрание группы. Ни повестки дня, ни выступающих на объявление указано не было: просто собрание и всё. Когда, войдя в аудиторию, Александр увидел преподавателя по марксистско-ленинской философии, его почему-то немного передёрнуло.
– А философ-то здесь что делает? – спросил Александра Владимир, – или он тоже комсомолец?
Однако ответить Александр не успел. К нему быстро подошёл философ.
– А вам, уважаемый, сюда. – Он язвительно посмотрел на студента и показал на единственный стул, стоящий сбоку стола, за которым, по-видимому, должен был расположиться президиум.
Александр хотел что-то спросить, но его опять опередили.
– И не надо задавать вопросов. Вот начнётся собрание, тогда будут и вопросы и ответы.
Философ строго посмотрел на Владимира и сухо сказал ему:
– А вы, Клевцов, посидите вместе со всеми. Пока, во всяком случае.
Студенты расселись по местам, и в аудиторию вошли представители райкома комсомола в сопровождении институтского начальства. Лёгкий шумок, который всегда присутствует при скоплении людей, внезапно прекратился. Аудитория замерла в ожидании чего-то неординарного и одновременно пугающего.
– Итак, начнём наше комсомольское собрание, – прервал тишину секретарь райкома.
Он посмотрел на философа и кивнул ему головой.
– Мы на прошлой лекции не закончили спор с господином Смирновом, – начал философ.
– Он – товарищ! – выкрикнул Владимир.
– Не торопитесь с выводами, – одёрнул его преподаватель.
На первом ряду столов, прямо напротив Александра, сидели две подружки: Маша и Наташа. По их глазам можно было понять, что всё происходящее сильно взволновало их. Однако взгляды девушек резко отличались друг от друга: если во взгляде Маши можно было увидеть ужас и сожаление, то взгляд её подруги говорил о другом – он был надменный и самодовольный.
– Неужели ты была права? – прошептала Маша.
– Всё, как я предполагала.
– И тебе не жалко его?
– Кого? – не поняла Наташа.
– Смирнова, конечно.
– Мне тебя жалко, – ответила подруга. – Твой Александр – неудачник. То, что сейчас произойдёт – закономерный финал. Не вздумай протянуть утопающему руку – он обязательно утянет тебя с собой в трясину.
Однако последних слов подруги Маша не слышала. Она смотрела своими огромными чёрными глазами на Александра и мысленно говорила с ним:
– Не бойся, я всегда буду рядом с тобой, – говорил взгляд девушки. – Я никогда не отрекусь от тебя. И если твоя судьба быть – неудачником – знай: неудачников будет двое – ты и я.
Александр не увидел, а скорее почувствовал Машин взгляд. Он посмотрел на неё и не в силах был отвести глаз. Молодой человек смотрел в эти чёрные огромные глаза и понимал всё, что хотела сказать ему девушка.
– Не связывайся со мной, – попытался ответить он своим взглядом. – Ты даже не понимаешь, что они могут со мной сделать.
– Нет, нет, и не уговаривай, – отвечали чёрные глаза. – Быть с тобой – это моя судьба. Так решила не я.
– А кто? – спросил взгляд Александра.
Девушка отвела свой взгляд от юноши и закатила глаза куда-то вверх.
* * *
Диалога Александра и Маши никто не слышал, кроме их самих. Все были заняты не духовным делом, а вполне реальным – комсомольским собранием.
* * *
– Непонятно, почему научный спор должен продолжаться на комсомольском собрании? – послышался выкрик старосты.
– Вероятно потому, что он перешёл из разряда науки в разряд пропаганды, – неожиданно вступил в разговор секретарь райкома.
Аудитория, которая только что была готова вступить в дискуссию, снова затихла. Каждый понимал, что спорить с комсомольскими и партийными вожаками по вопросам пропаганды – дело абсолютно бесперспективное. Более того, дело это настолько опасное, что не понимать этого мог только сумасшедший. Ещё не ушло то поколение, которое помнило, как ночью чёрные воронки забирали людей, посмевших высказать своё мнение относительно марксистско-ленинской философии. Этих людей увозили куда-то и никто их больше никогда не видел.
Нынешнее поколение было избавлено от этого средневекового кошмара, но в народе ходили слухи, что сейчас таких смельчаков не сажают в тюрьмы, а изолируют в психиатрических лечебницах на том основании, что только сумасшедший не способен увидеть преимущества социалистического строя. О таких пустяковых мерах, как увольнение с работы или отчисление из учебного заведения, можно было даже не говорить – по сравнению с психушкой, это был просто подарок судьбы.
Философ поднялся со своего места, посмотрел на секретаря и начал свою проповедь:
– Как вам известно, диалектический материализм не догма, а наука, основанная на фактах. И если в прошлом веке в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» Владимир Ильич Ленин не имел возможности привести достаточно много доказательств небезызвестному реакционному австрийскому физику и философу Эрнсту Маху, то сегодня диалектический материализм вообще не нуждается в доказательствах. Сам факт существования первого в мире социалистического государства является доказательством, подтверждающим справедливость доводов Владимира Ильича.
Тональность, с которой оратор излагал свои, с позволения сказать, доводы, нарастала от спокойной, и достигла своего апогея. Он уже не говорил, а кричал какие-то слова, значения которых, скорее всего, не понимали не только студенты, но и сам оратор. Слюна брызгала изо рта оратора и попадала в лицо студентам, сидящем на первом ряду. От этого они морщились и отворачивались. Такое поведение не осталось незамеченным. Истолковав его, как нежелание принять его доводы, оратор впал в ещё большую ярость и перешёл на визг. Напрасно секретарь пытался успокоить преподавателя – тот не слышал его.
– Диалектический материализм, – визжал философ, – есть аксиома, то бишь, истина, не требующая доказательств. А те, кто не согласен с этим, или душевно больные, либо провокаторы!
Ознакомительная версия.
