Но жены Болана решительно воспротивились любому вмешательству в эту сферу. Болан вздохнул и отложил вопрос до следующего поколения. Он всегда гордился тем, какие его жены прогрессивные и раскрепощенные, он решил было, что материнство сделало их такими консервативными. Но увы! Когда поплакался в жилетку Беруны — единственной, сохранившей верность роли тетушки, та оказалась заодно с остальными.
Для боланоидов пришлось выделить особый стол, проинструктировав киберов, что из еды годится ящерам. Чтобы выровнять уровни, стол ящеров поставили на эстраду. У Болана это ассоциировалось с тем, как сажают за общий стол маленьких детей — на высокие стульчики. Это с его самолюбием было неприятно. А его детки не испытывали никаких комплексов. Вели себя шумно и… ну скажем, естественно. В частности проявили аппетит, сравнимый с моим… иногда. Не думал, что у хладнокровных это возможно.
Мириам Камурава привела мужа, тот пригласил своего приятеля Криса, который пришел с женой — Дорой. С Дорой Крис познакомился в далеком прошлом Сэконда, где они с Гребом и Мириам выполнял задание Мрака. Экспедиция вернулась, а Дора осталась, она слишком много значила для прошлого планеты. Дpаконы разрешили Кpису ее забрать из гораздо более позднего времени, когда Доре было уже под семьдесят. Мрак был против, но Катрин его уболтала. Дору пеpепpавили на Зону, там она прошла омоложение, адаптацию, а дальше у них все было хорошо.
Бенедикт и Шаллах привели свои семейства. Быть в тени стало второй натурой Мрака, но он мужественно терпел шумное мероприятие, так как это было "политически полезно". Катрин, поглаживая мужа по левому крылу, немного беспокоилась, чувствуя его раздражение. Только Лобасти чувствовала себя прекрасно.
Само собой, присутствовали и мои жены. Кора и Анна прибыли накануне с какого-то средневекового захолустья, которое решило восстановить связи с остальным миром. Уголек, напротив, опоздала. Свалилась, запыхавшись, с неба уже после первого тоста.
Олава Ольсена (откуда он только пронюхал?!) с позором отправили восвояси. Мириван, несмотря на заботы, лично занялась ближайшими нуль-Т кабинами, запретив прием Олава. Что не помешало тому разбросать мобильные микрокамеры и на следующий день опубликовать репортаж о нашем мероприятии на целый разворот своей газетенки. Те из нас, кто это прочитал… лучше бы не читали!
Впрочем, несмотря на этот калейдоскоп, свадьба протекала вполне традиционно. Несколько удивляла Мириту своей веселостью и беззаботностью. Я ожидал, что она будет тихо сидеть где-то в уголке. Секрет раскрыла Гребовская Мириам. Мириту ушла в дежурный режим, оставив вместо себя эмулирующую программу. Вмешиваться в их взаимоотношения я не стал.
Когда присутствующие начали расслаиваться по интересам, Кирилл подошел ко мне и отвел в сторонку.
— Джафар… Ну надо же! Задал ты нам тогда жару! Готовим эвакуацию, связываемся с тобой, а в ответ: "Все в порядке". Даем приказ три нуля и опять: "Все в порядке". Нехорошо, однако! Мы убрались домой с опозданием на семь часов, когда компьютер уже не мог гарантировать безопасное возвращение.
— Да. Размягчение связности. Извини.
— Какой стал! Может, бросишь свою конспирацию, да махнешь к нам! Знаешь, какой из тебя сейчас десантник получится? Во!
— Кем я пойду к вам? Стажером? Нет, нельзя мне. Вмешательство в историю и так далее.
— Да знаю я, — Гром становится сеpьезным. — Был я у твоих. Сказал, что у нас с тобой появился неустойчивый канал связи. Что ты иногда высылаешь отчеты, а мы при случае можем переправить даже объекты массой до сотни грамм.
У меня должно было перехватить дыхание или еще что-то… Ничего. Это было так давно. Мои. Это мама, папа, дядя Ахми. Пытаюсь вспомнить их лица. Очень смутно. Нет! Мой мир теперь только здесь.
Молчу. Гром смотрит на меня с беспокойством и как-то растеряно. Собираюсь.
— Как там?
Пожимает плечами:
— Все рутинно. Конечно, засуетились, спрашивают — как и что. Ну, я и рассказал. У тебя, мол, все в порядке, устроен нормально, женат, на скольких не уточнял, работаешь по тематике, здоров. Что дракон — тоже не сказал. Вот — это тебе, — протягивает конверт. Я беру, он поворачивается и идет к столу.
Вскрываю конверт. Внутри старая фотография и инфокарточка. Для инфокарты надо будет сделать переходник для компа. Смотрю на фотографию. Старая, еще моно. Распечатана на целлюлозной бумаге. Узнаю коренастого мужчину на ней. Это мой дед — первый космодесантник в роду, как дядя Ахми, каким хотел быть я. Эта фотография — семейная реликвия. На обороте надпись синим фломастером: "Дорогому человечку и неустрашимому покорителю миров. Мама, папа, дядя". Да уж, человечку… Надпись довольно банальна, как это обычно и бывает, но горло перехватывает… Машинально оцениваю удаление от столов, поспешно отхожу еще метров на пятьдесят. Незачем народ беспокоить, а надеть глушилку — подумают черт знает что.
Может, это неправильно, что хранителем фото стал я, дракон, но отказываться не стану. Основная информация в инфокарте, но это — потом. Пошлю родителям с Громом копию поpтpета Коры-человека. Видеозаписей не осталось, но был у меня затяжной период после восстановления памяти, когда рисовал всех, кого помнил. Кого кистью, кого на компьютере.
Возвращаюсь. Кажется, все в порядке, никто не придал значения моей прогулке с Громом. Оглядываю гостей и натыкаюсь взглядом на женщину, которая выглядит какой-то не такой, почти неуместной среди остальных. Почувствовав взгляд, отворачивается от мужчины рядом с собой, смотрит на меня и снова поворачивается к мужчине. Мелькнуло что-то настороженное в глазах. Это Дора. Единственная из людей, по словам Лобасти, которая знала о машине времени и была вне моего поля наблюдения. Трудно ей, наверное, у нас. Такая судьба…
… Дора рассматривала свою роскошную спальню, будто никогда прежде не видела. Крикливо-аляповая роскошь отличала тойскую аристократию. Дора столько сил потратила, чтобы аристократы, а главное, аристократки города Той приняли ее в свой круг. Это было больше тридцати лет назад. Сейчас ей шел шестьдесят седьмой, эта спальня стала ее тюрьмой. Нет, она была свободна, на шее — ошейник из мягкой кожи, отделанный золотыми кружочками с затейливым орнаментом и жемчугом. Спереди на ошейнике была насечка — признак вдовства. Дора сама не смогла бы ответить, по кому носит насечку: по Крису, Рэю, а может, Всемогущему. Все они давно умерли для нее, хотя Крис, по-правде, еще не родился.
Нет, она могла встать, пройти по всему дому, сопровождаемая поклонами почтительных слуг. Могла выйти в город, сходить в гости. В трех домах ее встретили бы очень тепло и радушно, еще в десятке — с уважением и завистью. Могла бы пойти на рынок, вдохнуть памятные с юности запахи лошаков, товаров, дальних странствий. И здоровье позволяло, двух недель не прошло, как привела караван с восточного берега. СВОЙ караван… Доре опять захотелось заплакать. Но это был ее выбор. Три дня назад ее внуку исполнилось семнадцать. Дора подарила ему свой караван и весь восток материка. На западе хозяйничал ее сын Рэй, Внук Дракона. Когда-то весь материк принадлежал ее каравану. Потом вырос Рэй, и Дора поделилась с ним караваном и страной.
