– Говорю вам, это какой-то фокус! Эта полукровка…
– Джастин, – уронил непререкаемым тоном принципал О'Киф, – заткнись. Я не буду притворяться, что мне все равно, кто отец этой девочки. Нет, мне интересно. Чертовски интересно, кто он, где Алтея Гамильтон его взяла и есть ли там еще такие же. И нельзя ли договориться о поставках генетического материала, потому что – простите, капитан, – Алтея при всех ее достоинствах не была чем-то невероятным, а вот ее дочь определенно из ряда вон и это можно объяснить только отцовскими генами.
Да, кивнула своим воспоминаниям София, у малышки появился покровитель. Жаль только, что О'Киф стар и скоро уйдет в отставку. Кто займет его место? По всему выходит, что Монро, и ничего хорошего для Мэри из этого уж точно не получится. По части организовать неприятности на Монро всегда можно было положиться, а девочка бесила его самим фактом своего существования с того момента, как беременная Алтея вернулась на Бельтайн…
– Пожалуйте в приемный покой, мэм, – участливо проговорил служащий Комплекса, и София обнаружила, что, задумавшись, пропустила момент, когда детей увели в операционные и холл опустел. Надо идти. Сегодня Мэри будут делать имплантацию. Господи, если ты слышишь Софию Викторию Гамильтон, сделай так, чтобы у девочки все прошло хорошо! Несмотря на все усилия медиков, поднять процент удачных имплантаций выше шестидесяти не удавалось. Когда-то этот самый процент вообще равнялся сорока… Старшая дочь Софии, Дороти Грейс, умерла на операционном столе, а скольким еще знакомым капитана пришлось хоронить детей, не переживших операцию… или подписывать согласие на эвтаназию малышей, превратившихся в результате в растения, а потом тоже хоронить… Да, Мэри сильная, но никто и никогда – за полным отсутствием необходимости – не изучал воздействие тарисситовой имплантации на небельтайнский организм. Будем ждать. Ждать и молиться. Вон и Альма сидит в неудобном госпитальном кресле, и сестра Агнесса застыла как статуя, только пальцы шевелятся, перебирая четки… София присела рядом с матерью-настоятельницей, опустила веки и приготовилась ждать.
Она не помнила, сколько прошло времени, прежде чем явно огорченный голос вырвал ее из кокона ожидания, страха и надежды.
– Капитан Гамильтон! Капитан!
– Да? Что?!
– Мне очень жаль, – высокий мужчина в серой операционной робе, забрызганной кровью, неуверенно топтался перед ее креслом, – но ваша внучка умирает. Вы желаете проститься с ней?
– Нет! – София вскочила, пошатнулась, слепо отбросила поддержавшую ее руку сестры Агнессы. – Боже мой, нет! Только не это! Только не Мэри! – Слезы, так долго сдерживаемые, брызнули из глаз, лицо хирурга расплылось в неясное пятно.
– Идем, София, – аббатиса не позволила своему голосу дрогнуть, ладонь на локте разом постаревшей однокашницы была жестка, как перчатка скафандра. – Девочка уж как минимум заслужила право уйти рядом с теми, кто ее любил. Идем, – странную, почти кощунственную идею, возникшую только что в ее голове, тариссийка предпочла не озвучивать. Подать Софии надежду сейчас было бы жестоко. Слишком жестоко. Не по-христиански.
Коридор. Лифт. Коридор. Тамбур. Лампы, приборы, люди в масках. Стол с поддержкой для спины и шеи. Какая же она крохотная, эта девочка, ее единственная внучка, ее последняя связь с прошлым, ее последняя надежда на будущее… Она не может подойти. Не может посмотреть в широко открытые глаза, из которых уходит жизнь. Не может взять маленькую ручку. Не может. Не может и все.
– Мэри, ты слышишь меня? – мать Альма, убедившаяся, что сдвинуть Софию с места невозможно, подошла к столу и склонилась над вытянувшимся тельцем. – Ты должна выжить, Мэри. Твой организм должен принять импланты, иначе ты никогда не сможешь стать пилотом и огорчишь бабушку. Ну же, Мэри, что за глупости, как может номер первый по результатам Испытаний умереть во время пустяковой операции?
– Сэр! Это невероятно, сэр, взгляните… она… она стабилизируется! – глядящая на экран огромного дисплея, испещренного непонятными символами, графиками и невесть что обозначающими цифрами операционная сестра заикалась от изумления.
– Что значит – стабилизируется? Не может быть. – Хирург, протиснувшийся в операционную мимо застывшей Софии и мрачно сосредоточенной сестры Агнессы, буквально отшвырнул в сторону замешкавшуюся подчиненную и, приоткрыв рот, уставился на монитор, как на нечто совершенно невозможное. – Так, все посторонние вон отсюда, немедленно. Прошу вас, матушка, вы мне мешаете. Что вы стоите, олухи, работаем, работаем!
Опомнившаяся София попятилась, натолкнулась на монахиню, чуть не упала, но реакция сестры оказалась на высоте и обе женщины очутились сначала в тамбуре, а потом и в коридоре. Вслед за ними буквально выпрыгнула нервно потирающая руки аббатиса.
– Не может быть, не может быть… – проворчала она, – много он понимает, этот медик! Сказано же блаженным Августином: «Чудеса Господни противоречат не законам Природы, а человеческим представлениям об этих законах!»
– Что ты сделала, Альма? Ведь это ты сделала, да? – в благоговейном ужасе прошептала София.
– Нет, это сделала не я, – собираясь с мыслями, мать Альма прошлась туда-сюда по коридору перед входом в операционную, резко разворачиваясь на каждом пятом шаге. – Это сделала сама Мэри. Только не спрашивай меня как. Я не понимаю механизм, да он мне сейчас и не интересен. Главное, что я догадалась, как этот механизм запустить.
– М-м-механизм?! – губы не слушались Софию.
– Называй как хочешь. Я еще на Испытаниях заметила: девочка может выполнить практически любую поставленную задачу, главное, эту задачу правильно сформулировать. Надо быстрее всех бегать – будем быстрее всех бегать, надо лучше всех считать – будем лучше всех считать, надо выжить в процессе имплантации… – аббатиса пожала плечами. – У малышки в мозгу, или в крови, или в душе – не суть важно – заложен режим максимальной целесообразности, его просто надо активировать. Ну? – последний возглас, резкий, как щелчок кнута, относился к выбравшемуся в коридор хирургу, утиравшему пот со лба снятой шапочкой.
– Если бы я не видел этого собственными глазами… если бы мне рассказали… Я бы не поверил, клянусь! Все в порядке. Вы можете быть совершенно спокойны, мэм, ваша внучка отправится в Корпус вместе со всеми детьми, чья имплантация пройдет так же успешно. Хотя ТАК успешно – вряд ли. Никогда ни с чем подобным не сталкивался… Ничего не понимаю… – И хирург, бормоча что-то себе под нос, понуро побрел куда-то вглубь госпитального крыла.
– Я протестую! – опомнившийся Монро срывался на визг. – По какому праву вы тут распоряжаетесь, капитан?! А вы, Макдермотт? Фортескью? Что происходит?! Я принципал Совета и…
