Я положил на полку новые, тощие карточки, положил трепетно, как денежки в сберкассу, растите, проценты, большие-пребольшие. Глядишь, тоже сгинут, и вспоминать неловко будет - какие карточки, какие вклады? В Москве, понимаешь, стройка стоит, а вы о пустяках.
Я притворил шкаф, рассохшая фанерная дверца нехотя встала на место. Разве отгородишься такой дверью? Давеча я собирался в библиотеку, да прособирался. Скоро начну буквы забывать. Сначала шипящие, потом настанет черед тяжелой буквы Ы,остальных хватит на год, полтора.
Иду срочно, сейчас. Бархоткой провел по туфлям, руки сполоснул в рукомойнике, очаг культуры, чай, и - вперед, в контору, в библиотеку.
Библиотека, о! Моя библиотека Зал, высокие стены, пятнадцать футов (в моей библиотеке счет идет на футы: во-первых, стиль, а во-вторых, в футах выше получается) обшиты дубом. Книги в кожаных переплетах, полки под потолок, стремянка на колесиках, галерея, камин и дворецкий. Сэр, леди Винтер просит принять ее. Зовите, Патрик, и подайте нам глинтвейна, сегодня ветер с Атлантики на редкость промозглый. Да, сэр, если позволите - невероятно промозглый.
На второй чаше глинтвейна, когда леди Винтер совсем было решилась поведать мне свои печали, я добрался до конторы.
Добрался во-время. Уроки кончились, классная комната пуста, за соседней дверью кто-то перекладывал бумаги.
Учитель стоял у стола, наклеивая на матерчатую подложку белые листы.
- По местам боевой славы? - я разглядел, что это топографическая карта, вернее, блеклая светокопия.
- Почти. Внеклассная работа по краеведению. Половина детей читать толком не может, но стараемся, стараемся...
- Не могут читать?
- Спецшкола. Для отстающих в развитии.
- Неужели все отстают?
- Конечно, нет. Кто побойчее - в интернат отослали, в область. Остаются бесперспективные. Это их определение, не мое.
- Кого - их?
- Тех, - он кисточкой указал на потолок.
- Да... Мне, собственно, книжечку какую-нибудь почитать.
- Прекрасно, - он завел меня за шкаф, где, отгорожено от остальной комнаты, стояли невысокие, по грудь, книжные стеллажи. - Тысяча триста одиннадцать книг и брошюр. Выбирайте, я сейчас.
Я провел пальцем по корешкам. До, ре, ми, и так восемь октав, затем повторил. Наощупь приятнее всех показался господин Боборыкин, его я и вытащил.
- Вадим Валентинович! - но никто не отозвался. Ушел учитель, бросил меня, оставил и карту, и клейстер. Я принюхался.
На картофельном крахмале.
Хозяин не шел. Жили-были мама и три дочки. Мама дочкам всегда наказывала: без нее в большую комнату не ходить ни за что. Ушла она как-то, а в большой комнате пианино заиграло, там пианино стояло. Старшая девочки и говорит, надо, мол, посмотреть, и в ту комнату зашла. Пианино минуту помолчало, а потом опять заиграло, весело, быстро. Средняя дочь тоже не утерпела, снова пианино чуть-чуть помолчало и заиграло пуще прежнего. Тогда младшенькая вышла на улицу, подошла к окну, они в полуподвале жили, заглянула и видит сестры ее лежат на полу задушенные, а на пианино играет черная-черная рука.
Детская страшилка меня не образумила. Я пошел искать учителя.
Никакой музыки, зато в классной комнате тихий, но яростный шум.
Я открыл дверь. В.В. сидел за столом, а рядом два удальца что-то доказывали друг другу.
- Об чем ссора? - я подошел ближе.
- Пустяки, Петр Иванович. Извините, заставил ждать, - учитель поднялся навстречу.
- Ничего, ничего. Будем знакомы, - я протянул руку ученикам. - Петр Иванович, ваш доктор. А вы кто?
- Филипп, с двумя пэ, - смело ответил одни, другой жеспрятался за В.В.
С двумя жить можно, с тремя тяжело. Впрочем, два грамма спектиномицина - и полный порядок.
На столе лежала зажигалка - так мне показалось. Конфузливый попытался ее убрать, но неловко, она покатилась по столешнице, В.В. пытался поймать ее, но я опередил. Та еще реакция.
- Осторожно! - крикнул В.В..
- А что?
- Вдруг взорвется? Ребята притащили, в земле отковыряли. Запал гранатный или что-нибудь такое...
- Запал? Я не ветеринар, зато два года отслужил в саперной части. Нагляделся. Чуть зазевается служивый - и нет пальцев. Или глаз, - я тщательно осмотрел вещицу. - Нет, это не детонатор. И даже не зажигалка.
- А что? - не выдержал Филипп.
- Солдатский медальон, - я попытался раскрыть, развинтить его.
- Он лежал около... - начал было сконфуженный, но, ойкнув, замолчал.
Латунь хрустнула, и медальон переломился.
- Видите, не взорвался.
Из медальона выпала бумажка, сырая крохотная трубочка.
- Осторожно! - еще раз воззвал учитель.
Я расправил листок. Лиловые буквы расплылись. Химический
карандаш.
- ..алко...гре...- прочитал я вслух.
- Вы так стремительны, - укорил меня учитель. - Мы бы постарались сохранить медальон. Аккуратнее надо!
- А если бы это действительно оказался детонатор? - хотя стало неловко. Что на меня нашло? Пришел, увидел, поломал.
В шахматах это называют "импульсивным ходом" и наказывают матом.
- Но... - начал сконфуженный, и, дернувшись, замолчал.
Второй раз лягнул его Филипп.
Учитель положил бумажку в ящик стола. - Отошлю в криминалистическую лабораторию, там у меня знакомый есть.
- В лабораторию?
- Имя - единственное, что было своего у солдата. Если сумеем прочитать большое дело сделаем. Мы с ребятами, - он взъерошил волосы Филиппа - ведем кое-какую работенку. Больше некому.
- Опасно. Мины в земле, гранаты...
- Вот я им и твержу: найдете что случайно - сами не трогайте. Ясно?
- Ясно, - ответил за всех Филипп. - Пошли, - он потянул сконфуженного за руку, и тот послушно пошел.
- Стараются ребята, - В.В. повел меня назад. - чай поспеть должен, не хотите?
- Хочу.
- Тогда еще минутку.
Я опять оказался у карты. Карта старая, с ятями, ЕИВ топографического общества. Деревни густы, а в промежутках почти сплошь хутора, все больше с невеселыми названиями: Грязный, Соломенный, Гнилуши, Жалкий (деревня наша раньше хутором была), Провальный...
- Интересуетесь? - в каждой руке В.В. держал по стакану.
Подстаканники МПС, с крылатым колесом. Парок курился над благородной гладью темного янтаря. Цейлонский.
- Вот, сообразил,- он подсел к свободному от бумаг краю стола, пристроил стаканы, из кармана пиджака достал сахар, тоже железнодорожный, по два кусочка в фасовке. Цукор.
- Я всегда без этого, - отказался я от сладкого. - Любопытно, да. Что за села...
- История. К примеру, Самохатка. Исчезла деревенька, а ведь первая линия метрополитена там пролегла, с нее российское метро началось.
- Метрополитена?
- Не в Москве же пробные тоннели рыть. Провалится квартал, что тогда? А здесь геология схожа, вот в девятьсот восьмом и начали прокладывать. Потом война, революция. Возобновили в двадцатых. Кольцевой тоннель, паровоз бегал, с вагончиками. А в войну якобы ставка главкома была. По слухам. Но это вряд ли, немцы сюда уже в июле пришли. Но что-то, наверное,было...
