Джански запустил пальцы в свою густую бороду. Казалось, он вспоминал о тяжелой работе, которую когда-то очень давно ему пришлось проделать в одиночку.
— По нашему мнению, временное поле вокруг пришельца должно быть на несколько квантовых чисел выше, чем наше. Определить, сколько именно он в нем находился, невозможно… Единственный способ — сделать то, о чем мы говорили вчера.
— Пришелец, кстати, тоже может не догадываться о том, сколько времени он пролежал на дне океана.
— Да, и я так думаю. Ларри, ты будешь находиться в поле всего шесть часов внешнего времени. По твоему времени пройдет одна секунда. Насколько я понимаю, передача мысли мгновенна?
— Не мгновенна, но действительно занимает меньше секунды. Включите контактное устройство раньше, чем заработает поле, и я прочитаю его мысли, как только он оживет. До этого я ничего не почувствую.
«Совсем как с дельфинами», — сказал себе Ларри.
— Хорошо.
Джански пошел сказать Марку, куда поставить кофе. Ларри обрадовался этому перерыву, потому что неожиданно почувствовал нервную дрожь. Ему и вполовину не было так плохо, как в ночь перед первым занятием с дельфином, но колотило его порядочно. Ларри неожиданно вспомнил, что Джуди иногда слишком хорошо удавалось предвидеть будущее.
Потом они пили кофе.
— Итак, — выдохнул Джански, осушив свою чашку несколькими глотками. — Ларри, когда ты впервые заподозрил, что ты телепат?
— В колледже, — сказал Ларри. — Я учился в Университете Уошберн, это в Канзасе, и однажды заезжая «шишка» дала всей школе тест на парапсихические способности. Мы потратили на это целый день. Телепатия, психокинетика, СПК, предвидение и даже непонятный тест на телепортацию, который все провалили. У Джуди оказался высокий, но неустойчивый уровень в предвидении, а я обошел всех по телепатии. Так мы и встретились. Когда оказалось, что мы оба мечтаем о космосе…
— Но это, безусловно, не то, из-за чего вы поженились?
— Не совсем… И уж конечно это не то, из-за чего мы не развелись.
Ларри мрачно усмехнулся. Казалось, он взял себя в руки.
— Понимаешь, телепатия способствует хорошим бракам.
— Никогда бы не подумал, — улыбнулся Джански.
— Я мог бы стать хорошим психологом, — сказал Ларри без сожаления.
— Но теперь уже поздно начинать. Я все же надеюсь, они отправят Лейзи-Восемь-3, — процедил он сквозь зубы. — В любом случае, они не могут бросить колонии. Они не могут этого сделать…
Джански снова наполнил чашки. Рабочие вкатили что-то через просторный вход. Что-то, накрытое простыней.
Ларри наблюдал за рабочими, отпивая свой кофе маленькими глотками. Он чувствовал себя совершенно расслабленным. Джански осушил вторую чашку так же быстро, как и первую.
Неожиданно Джански спросил:
— А вы любите дельфинов?
— Конечно. Очень.
— Почему?
— Они очень веселые, — ответил Ларри.
— Вы довольны, что занялись этой профессией?
— О, очень. Хотя это удивило бы моего отца. Он думал, что я стану банкиром. Понимаете, я родился с… — его голос сорвался. — Эй! Это она?
— А? — Джански посмотрел туда, куда смотрел Ларри. — Да, это Морская Статуя. Нам пора…
Три человека, переносившие статую, не обращали на них ни малейшего внимания. Они сняли ее с каталки, внесли в кубическую конструкцию из тонкой сети проводов и установили под одним из хрустально-металлических шлемов контактного устройства. Рабочим пришлось укрепить ноги статуи деревянными подпорками. Другой шлем в контактной установке, предназначавшийся для Ларри, был закреплен у изголовья видавшего виды кресла из кабинета психоаналитика. Рабочие по одному вышли из клетки. Ларри стоял в проходе, вглядываясь в статую.
Ее поверхность была монолитна и идеально зеркальна. Из-за этого невозможно было разглядеть саму статую. Ларри мог разглядеть лишь искаженные отражения предметов и аппаратуры, окружавшей статую.
Она была менее ста двадцати сантиметров высотой и очень смахивала на гоблина без лица. Треугольный нарост у нее на спине казался нарисованным, шарообразная голова, лишенная черт, выглядела совершенно жутко. Ноги были согнуты в коленях, а пятки далеко выдавались за лодыжки. Так можно было бы вылепить гнома… если бы не странные ноги, ступни, необычная поверхность и короткие, толстые руки с массивными ладонями Микки Мауса.
— Я вижу, он вооружен, — первая реакция Ларри была очень тревожной. — И он кажется каким-то пригнувшимся.
— Пригнувшийся? Посмотри-ка поближе, — добродушно предложил Джански. — И обрати внимание на ступни.
Поближе было еще хуже. Поза казалась угрожающей, хищной, как будто предполагаемый пришелец собирался атаковать врага. Оружие — окруженное кольцом двуствольное ружье без рукоятки — было наготове, чтобы убивать. Но…
— Я все еще не понимаю, куда вы клоните, но вижу, что положение ступней неестественное. Он словно не опирается на них.
— Правильно! — загорелся Джански. Его акцент заметно усилился. — Это было первое, что пришло мне в голову, когда я увидел фотографию статуи в обсерватории Гриффит Парка. Я подумал, что эта штука сделана не для того, чтобы стоять на постаменте. Почему? Потом я понял. Он в невесомости! И точно! Поразительно, как все вдруг стало ясно. Статуя оказалась в позе космонавта, находящегося в невесомости. Он сжался на полпути к положению зародыша. Ну конечно!
Это было, когда археологи все еще недоумевали по поводу того, как художник достиг такой зеркальной отделки. Некоторые из них уже решили, что статуя оставлена пришельцами из космоса. Но я к тому времени уже завершил свои расчеты поля и сказал сам себе: представь, что пришелец был в космосе и что-то произошло. Он мог поместить себя в замедленное время, чтобы дождаться спасения. А спасение не пришло… И я поехал в Бразилию, в город Сиудад, и убедил ООН разрешить мне проверить мою теорию. Я направил небольшой мазерный луч на один палец… И знаешь что произошло? Мазер не оставил и следа на поверхности. Тогда я их убедил. И привез статую сюда с собой. — Джански счастливо улыбнулся.
Статуя казалась вооруженной, угрожающей и готовой к прыжку. Ларри спросил:
— Разве вы не можете извлечь его оттуда?
Джански сильно затряс головой.
— Нет. Видишь эту тусклую кнопку у него на спине? Ларри видел кнопку, прямо под вершиной треугольного выступа. Она была чуть более тусклой, чем идеальная зеркальная поверхность, окружавшая ее, и слегка красноватой.
— Она выдается из поля совсем чуть-чуть. Всего на несколько молекул. Я думаю, она — выключатель. Возможно, кнопка сгорела, когда наш приятель проходил через атмосферу, или заржавела, пока он был на дне океана. Так что теперь никак нельзя отключить его поле. Плохая конструкция, — добавил он презрительно.
