— Новые дипломы, насколько я понимаю, — любезно осведомился метеоролог. Прекрасна жизнь нашей молодёжи, замечательны перспективы.
— Да, да, выросли наши птенцы. Вот посмотрите на этого юношу. Кто бы мог подумать пять лет тому назад, что из этого вихрастого паренька вырастет высокоэрудированный блестящий инженер… — Вера Михайловна протянула Фирсуну одну из книжек.
Тот не спеша раскрыл её и даже вздрогнул: Споряну, нужный ему Споряну. То удаляя, то приближая диплом к близоруким глазам, он минуту-две рассматривал его, прищурившись. Потом скользнул испытующим взглядом по лицу ничего не подозревавшей Веры Михайловны и, поднявшись со стула, не спеша отошёл к окну.
Внимательно разглядывая диплом, он повернул его к свету и, заложив правую руку за борт костюма, нажал кнопку скрытого под ним микрофотоаппарата. Ни у кого это не вызвало подозрений: фотоаппарат, объективом которого служил миниатюрный эмалевый значок на лацкане пиджака, был невидим для окружающих. Вернувшись к столу, он протянул диплом Вере Михайловне, заметив:
— Интересный юноша. С характерными, волевыми чертами. Видимо, настойчив и плюс одарён — редкое сочетание.
— Заметный паренёк. Любимец профессора Крем- лёва.
— Не родственник, случайно?
— Нет. Профессор благоволит к Споряну за его склонность к научной работе… и отличную успеваемость по всем предметам.
Фирсун молчал, занятый своими мыслями. На пороге показалась Фаина Григорьевна с огромным томом в руках. Фирсун поблагодарил её и, выйдя в читальный зал, сел у окна.
С этого дня он стал завсегдатаем библиотеки института. Завёл знакомство со студентами. Приходил иногда утром, иногда днём, чаще вечером, после окончания занятий в институте. Однажды за столиком под ярким плафоном он заметил Споряну, занятого своими чертежами. Проходя мимо, Фирсун задержался около него с заложенной за борт костюма правой рукой, потом отошёл к своему окну. Посидев ещё немного над раскрытым фолиантом метеокарт, он поблагодарил Фаину Григорьевну и собрался уходить.
— Что-то очень быстро сегодня, Эмиль Яковлевич.
— Благодарю вас. Окончил работу, К тому же сегодня совещание синоптиков, на котором мне выступать с докладом. Нужно ещё подготовить тезисы, подкрепить новыми фактами.
Фаина Григорьевна задержала его руку в своей и сказала любезным тоном:
— Завтра, Эмиль Яковлевич, непременно ждём.
— Да, да. Соня готовится. Ваш супруг звонил ещё днём. Но по случаю чего такое торжество?
— А разве мой муж не говорил?
— Нет. Семейная тайна, говорит.
— У нас, Эмиль Яковлевич, «серебряная свадьба».
— Разве? Как мчатся годы… Неужели, двадцать пять лет?
— Представьте себе…
— Придём непременно. Соня вернулась из Симеиза в хорошем расположении духа, похорошела. Одним словом, до завтра.
— В четыре часа, — уточнила Фаина Григорьевна.
Это был последний визит метеоролога в библиотеку ЦАВИ.
В Центральном авиационном институте шла сдача государственных экзаменов. Пяти отличникам Министерство предоставило право защищать дипломные проекты без сдачи общих экзаменов. Среди них был и студент моторостроительного факультета Антон Савельевич Споряну.
В понедельник специальная комиссия рассмотрела дипломный проект Споряну. После доклада автора проекта выступили оппоненты — видные специалисты страны. Хотя их отзывы были весьма сдержанны, было очевидно, что двигатель вызвал большой интерес. Строгий, придирчивый, как казалось вначале Споряну, начальник специального конструкторского бюро, сделав критический обзор основных узлов двигателя, вместо резкого возражения, которого ожидал Споряну, сказал:
— Названные мною уязвимые места двигателя потребуют ещё большей вдумчивости и более точных расчётов при подготовке рабочих чертежей… Но, я бы сказал, главное не в этом. Какому заводу поручить изготовление опытных образцов двигателя? — вот в чём вопрос.
— Значит, вы, Павел Александрович, одобряете проект? — спросил Прозоров.
— Мне кажется, иного мнения быть не может…
Услышав это, Споряну почувствовал, как от радостного волнения начинают краснеть уши, щёки. Проект двигателя был одобрен единогласно.
На другой день Споряну пришёл на распределительную комиссию. Это был первый разговор, при котором он почувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком.
Уже в самой интонации начальника института он уловил новое к себе отношение.
Прозоров уже не называл его студентом, не подчёркивал своего служебного положения и воинского звания. Когда Споряну вошёл в кабинет, полковник сказал просто:
— Присаживайтесь, Антон Савельевич. Комиссия считает возможным удовлетворить просьбу профессора Кремлёва и предлагает вам работу на спецкафедре института.
Как! вы на это смотрите?..
— Должен смотреть положительно, — вставил профессор. — Не каждому выпускнику предлагают должность даже ассистента на кафедре…
Споряну улыбнулся, но тут же, спохватившись, согнал улыбку:
— Это назначение?
— Да, это назначение, — уточнил Прозоров. — Пока поработаете на кафедре. Решится вопрос о производстве двигателя — предоставим командировку на завод…
А в субботу Споряну пригласили к начальнику института полковнику Прозорову.
Среди множества учёных, сидевших за столом, покрытым красным бархатом, был и профессор Кремлёв.
Антон Споряну смело вошёл в кабинет и строевым шагом направился к столу. Посреди комнаты он остановился, как вкопанный, приложив руку к козырьку:
— Студент Споряну по вашему приказанию прибыл.
Полковник слегка улыбнулся, переглянувшись с профессором, затем подошёл к Споряну и сказал просто:
— Вольно, инженер Споряну! Да, да — инженер! Дай-ка лучше руку… поздравляю. — Вот зачем мы вас позвали, — полковник взял со стола тиснённую серебром книжечку и протянул Споряну.
Взволнованный юноша неловко, обеими руками взял диплом, от волнения краснея всё гуще и гуще. Растроганный профессор подошёл к нему ближе и положил руку на плечо.
— В счастливое время, дорогой мой, живём. Да успокойтесь же вы, именинник!
Радоваться надо, — говорил ему профессор, сам не меньше взволнованный. — Ваш дипломный проект нового двигателя не только оригинален, но и представляет большой государственный интерес. Комиссия считает ваше право на звание инженера бесспорным.
Профессор взял юношу за виски и поцеловал в лоб.
Споряну порывисто обнял учёного:
— Спасибо, Пётр Кузьмич. Большое спасибо, за всё! И вам, товарищ полковник, спасибо за отеческую заботу и внимание. Прошу считать мой первый проект достоянием института. Он принадлежит комсомолу и партии, открывшим мне дорогу в науку.
