— Теперь мне понятно, для чего в тамбур к дверям Репея подбросили мертвую тень. Из ваших слов получается, что Лотос вряд ли добровольно отважился бы нанести в библиотеку визит. А тут его подхлестывают, заставляют. Тень исполняет функции стартера. Лотос, убедившись в трагической участи Репея, относит книгу в библиотеку… Хотя он мог и просто уничтожить книгу?
— Лотос не привык нарушать общепринятые правила.
— И к тому же уникальность экземпляра… Репей наверняка пытался внушить уважение к раритету. Тогда мёртвая тень срабатывает дважды. За сообщение о ней Лотосу полагается награда, которая выдается в информационном центре, и, отправляясь за подарком, он не минует и библиотеку.
— Кэп, ваша логика безупречна. Да, старый библиотекарь, ветеран оппозиции, ждет Лотоса с нетерпением.
— Но почему их заинтересовал именно Лотос?
— Продолжим диалог после очередного фрагмента.
— Надеюсь, в этом куске вы будете более энергичны и конкретны. Не сердитесь, но встреча Лотоса с Чабрецом прозвучала вяловато. И больно уж вы напираете на сопутствующие детали… Эпопея с мячами-двухэмблемники, трехэмблемники, какая разница? — еще в первом отрывке навеяла скуку. Нужны динамичные эпизоды вроде отражения тенью нападения спарринга… Впрочем, сую нос не в свою сферу.
Внутренние лестницы информационного центра сплошь были заставлены панорамными экранами. При приближении Лотоса они попеременно включались, выдавая путеводные символы. Побродив по этажам и разобравшись в скачущих указателях, Лотос отыскал библиотеку в самом низу, там, где начинался узкий коридор с голыми стенами. Пока он спускался, ему не встретился ни один горожанин.
Лотос открыл массивную звуконепроницаемую дверь, оглянулся и втиснулся в черную щель. Тень опередила его и теперь ждала в полумраке, протянув руки к двери. Потоптавшись на месте. Лотос захлопнул дверь, шагнул в темноту, остановился. Но вот его глаза различили пестрые, плотные ряды книг от пола до потолка. Он двинулся вдоль стеллажей, и вдруг сбоку в закутке мелькнул свет. Лотос чуть не налетел на забытый кем-то стул. Тень, подавшись вперед, подняла стул, пропустила хозяина. Двигаясь навстречу настольной лампе, Лотос на ходу вытащил из сумки книгу. А подойдя вплотную к столу, заметил библиотекаря. Он сидел, уронив голову в толстый раскрытый том, а тень его неподвижно стояла в углу, протянув растопыренные пальцы к абажуру.
— Простите, что беспокою, — Лотос качнул книгу на ладони.
— Пустяки, — библиотекарь выпрямился, заморгал.
— Куда положить?
— Сейчас выясним. Давайте-ка сюда… Наконец-то… — Библиотекарь вышел из-за стола. — Репей перед походом к башне убеждал меня в неизбежности вашего появления.
— Он уже не вернется?
— Из Дома Забвения никто не возвращается.
— А если ему удастся добраться до Башни?
— Только вы можете совершить такой отчаянный поступок успешно.
— Я?
— Присаживайтесь, нам есть о чем поговорить.
— Но я не намерен штурмовать Башню. Лично мне она никаких неудобств не причиняет. Я вообще не представляю Город без нее.
— А вы задумайтесь, почему Репей ненавидел Башню и почему многие и многие горожане предпочитают пропасть на пустыре, чем терпеть гнет Башни. Вы что, считаете, что она возведена, чтобы ею наслаждаться на закате?
— Вы не боитесь башенцев, задавая такие вопросы?
— К сожалению награды вручают только за мертвых теней, а не за прозревших горожан. К тому же, башенцы нуждаются в библиотеках, вернее, в их помощи для подготовки инакомыслящих.
— Ерунда!
— Творцы Башни предусмотрели все. Они оставили библиотеки для концентрации горожан, не поддающихся влиянию Башни, ее психогенератора. Каждый усомнившийся в целесообразности Башни, постигает истину постепенно. Сначала растерянность, недоумение, страх, попытки смириться с действительностью. Потом сомнение усиливается, и уже нельзя не замечать ее зловещей роли, ее постоянного присутствия. Но крамольные мысли хочется отвергнуть, доказать ошибочность своих выводов, оправдать Башню. Новоявленный еретик, не найдя в обыденной информации ответа, в конце концов, попадает в библиотеку. А из внимательного, пристального чтения старых книг возможно предугадать будущее создание Башни. К сожалению, книги, имеющиеся в наличии, отражают историю лишь до начала создания Города и открытия психогенератора. Впрочем, косвенных подтверждений механизма угнетения предостаточно и прозрение завершается отчаянным броском к Башне. Сколько поколений, желающих освободить Город, сгинули на пустыре!
— Но если у них хватало ума разобраться в Башне, то почему они не понимали тщетность и безрассудность своих усилий?
— Заверяю вас, я единственный, и летописи борьбы подтверждают это, кто удержался от проникновения в пояс защиты. А остальных гнало туда или отчаяние, или иллюзорность успеха. Вместо того, чтобы сплачивать усилия, собираться в боеспособные отряды, они хотели достичь свободы одним ударом. Но горожанин, привыкший к сопровождению тени, на пустыре превращается в калеку, да и башенцы успевают перекрыть любое направление на своих стремительных машинах.
— Вас удерживает чувство самосохранения?
— Нет. Я осознал, что Башня практически недоступна. Если бы в нее можно было легко проникнуть, то вряд ли в Городе остались бы библиотеки, да и служба безопасности действовала бы гораздо активнее.
— И при этом вы надеетесь на мое согласие? Нет, мне еще не надоело играть в теннис, купаться в бассейне, разгадывать головоломки, путешествовать по секторам. Да и жениться я пока не успел, обзавестись ребенком…
— И он с момента рождения будет жалким рабом генератора. Бессмысленность его существования не волнует вас? Только представьте: его жизнь повторит жизнь отца, а отец повторил жизнь своего отца. Замкнутый цикл. Меняются поколения, но не меняются быт и занятия, все те же корты, те же пирожные, те же эмблемы и символы. И Башня стоит на страже этой стабильности, она обеспечивает неизменность и постоянность, она превращает горожан в послушных и лояльных, она приковывает их комфортом и отсутствием проблем.
— Бедная Башня! Вы обвинили ее во всех грехах. Но я не верю в беспочвенные фантазии.
— Придет время…
— Значит, и авария спарринга, и исчезновение мячей лишь имитация случайных событий?
— Вы не дочитали, — писатель положил ботанический словарь на стол.
— Диалог библиотекаря и Лотоса жутко напоминает наши беседы.
— Элемент стилизации есть.
