Клайд опустил бинокль. В его сознание снова ворвались шум воды и скрежещущий грохот валунов, которые она несла в своем бурном течении. Затем он увидел бледное лицо Мэджи, на котором застыло испуганное выражение. Она не понимала происшедшего, впрочем, как и Фред, лицо которого вытянулось и посерело. Он не мог сдержать нервного подергивания угла рта.
Клайд невесело усмехнулся.
— Что ж, идем отсюда, — сказал он, беря Мэджи под руку. — Не надо больше находиться тут. И так все уже ясно.
— Что тебе ясно? — спросил озадаченный Фред.
— Ясно, что космическая плесень представляет собой страшного врага, — ответил Клайд, поднимаясь с Мэджи вверх по склону.
Фред просительно заглянул ему в глаза.
— Сделай одолжение, Клайд, — взмолился он, — расскажи толком, в чем тут дело, если ты понимаешь…
— К сожалению, не очень, — ответил тот задумчиво. — Все это можно довольно просто объяснить, но совершенно невозможно понять, — сказал он, потирая рукой лоб. — Объяснить можно, а понять…
— Ну так объясни, не понимая, — уже раздраженно потребовал Фред Стапльтон. — Чего ты тянешь?
Клайд посмотрел на него какими-то невидящими глазами, будто продолжая раздумывать. Потом он встрепенулся и заговорил ровно и почти спокойно, разве что слишком старательно подыскивая слова:
— Ты помнишь, как это случилось с той маленькой мышью в палатке? Так вот, со скунсом было то же самое. Плесень действует не только губительно. Она еще растворяет в воздухе свои жертвы! Как это происходит, я не понимаю и не знаю. Может быть, так действует ее запах, может быть, что-то еще, какая-то неизвестная причина. Это вроде сильной кислоты, в которой растворяются разные предметы. Тут они тоже растворяются, но уже в воздухе. Постепенно. Сначала то, что ближе к плесени, а потом дальше и дальше. И тогда все. Так было с убитыми плесенью насекомыми, помнишь? Они ведь непонятным образом исчезли из палатки. А потом с мышью. И наконец, со скунсом… — Он умолк, как бы устав от объяснений.
Фред с недоверием спросил:
— Почему же она растворяет только то, что убила? И ничего больше — ни траву, ни деревья, например?
— Не знаю. Ничего не знаю, — равнодушно ответил Клайд. И в самом деле, его охватило состояние полной инертности, какое бывает после сильного нервного напряжения. Рука Мэджи опустилась вниз, и он уже не поддерживал ее, ему было все равно.
Но Фред был не удовлетворен.
— А почему мышь в палатке не растворилась целиком, только наполовину, если дело обстоит так, как ты говоришь? — снова спросил он.
— Должно быть, потому, что там плесени было меньше, чем тут, и она действовала слабее, — нехотя ответил Клайд. — А тут и плесени больше, и она сильнее развилась за это время.
Фред внезапно замедлил шаги. Ему что-то пришло в голову. Глаза его сосредоточенно прищурились, и в них Клайд увидел, что он уже всецело захвачен новой мыслью, которая не дает ему покоя.
— Что случилось, Фред? — спросил он без особой охоты.
— Значит… значит, плесень могла так же действовать… и на тело Коротышки, если бы… если бы мы не унесли его отсюда? — Фред Стапльтон задал этот вопрос запинаясь, будто с большим усилием.
— Ой, что ты говоришь, Фред! — вскрикнула Мэджи, хватая Клайда за руку. Ее глаза испуганно расширились.
Клайд удивленно взглянул на нее. Он сначала не понимал, о чем, по сути, спросил Фред.
— Наверно, так… — механически ответил он и вдруг остановился.
Чудовищность мысли Фреда лишь теперь дошла до его сознания. Если бы они не забрали с берега тело Джеймса, то через некоторое время оно так же исчезло бы… да, да, именно так! Вот почему вскрикнула Мэджи! Она была ошеломлена вопросом Фреда.
Но сам Фред Стапльтон совсем не был поражен своим ходом мыслей. Наоборот, он удовлетворенно кивнул головой, как человек, получивший вполне положительный ответ. Он сказал, потирая руки:
— Ловко! Это совершенно меняет дело. Теперь мы будем поступать иначе. К черту детскую игру с астромицином! Мы провернем такую операцию, которая обогатит нас до конца дней. Это будет такая великолепная штука, что… Э, я все вам объясню, как только мы дойдем домой!
Тучи шли с гор.
Они ползли по низкому неприветливому небу сплошной серой пеленой, начинавшейся тут же, за лесом, хмурым и безрадостным. Кедры и дубы застыли в непонятном покое, который был еще более странным после того, как бешеный ветер прошлой ночи и утра неожиданно улегся, как вдруг присмиревший зверь. Он распростерся над землей, притихший, но готовый к новому яростному прыжку. Деревья привыкли, должно быть, к его повадкам, они лишь озабоченно шелестели листьями широко раскинутых ветвей, жалуясь и сетуя на ожидавшую их вскоре горькую судьбу. Лес замер в этом затянувшемся ожидании, присмирел и затих; и беззаботное до того пернатое его население тоже молчало, словно охваченное необъяснимой тревогой; и только время от времени из удивительной тишины, воцарившейся в лесу, доносились громкие хриплые звуки, похожие на крик удода. А темные тучи все шли и шли с запада, не принося дождя и лишь дразня землю нависавшей над нею сырой влажностью.
Клайд зябко запахнул полы куртки и поднял воротник. Он быстро шел за высокими кустами, отделявшими их лагерь от леса, расстроенный и даже злой. Разговор с Фредом Стапльтоном, происшедший тотчас после их возвращения с берега реки, оказался той каплей, которая переполнила чашу его терпения. «Да какой там каплей! — сердито подумал Клайд. — Это было достойное завершение всего того, что до сих пор изобретал Фред! Не мудрено, что Мэджи, только узнав о новой его идее, сослалась на сильную головную боль и ушла: она не хотела принимать участия в ее обсуждении, настолько эта идея показалась ей ужасной». Клайд не спрашивал ее ни о чем, он просто не успел, но и не надо было, пожалуй, ничего спрашивать, так как лицо Мэджи говорило само за себя. И только такой бесчувственный чурбан, как Фред Стапльтон, мог ничего не заметить, увлеченный своей самоновейшей выдумкой! Клайд сердито сплюнул, подумав об этом. Да разве Фред Стапльтон был способен считаться с кемлибо, когда его захватывали новые планы, кроме самого себя?
Когда они пришли в лагерь и уселись около еще не погасшего костра, в который пришлось только подбросить приготовленные сучья, Фред Стапльтон сразу же победоносно заявил:
— Я сказал уже, что всякие разговоры об астромицине СТ, или СТМ, или даже СТМБ, — иронически взглянул он на казавшуюся совсем маленькой в своем мохнатом пальто Мэджи, — теперь не больше, чем детская игра!
— Ладно, давай недетскую, — вяло ответил Клайд Тальбот, которому не очень-то хотелось слушать очередную порцию великолепных планов Фреда. А он, по всей видимости, был сейчас переполнен ими. — Ей-богу, придется снова слушать тебя, а то ты, чего доброго, лопнешь от переизбытка идей, — добавил он, усмехаясь.
